- Ах! Гвинет, Мораг! Матушка, тебе плохо? О, небо, она вызвалась ткать, - а с ней всегда от этого делается что-то не то! Увейн! Акколон! Матушка упала на станок!
Моргейна чувствовала, как невестка растирает ей руки и зовет ее по имени. Потом послышался голос Акколона. Моргейна позволила ему поднять и куда-то отнести себя. Она не пошевелилась и не сказала ни слова - просто не могла. Она позволила домашним уложить ее в постель, принести вина и попытаться ее напоить; она чувствовала, как струйка вина стекает по шее, и хотела сказать: "Со мной все в порядке, оставьте меня", - но услышала лишь пугающе тихое ворчание и застыла. Мучительная боль раздирала ее тело на части. Моргейна знала, что после смерти Великая Свинья отпустит ее - но сперва она должна перенести предсмертные муки... Но даже теперь, застыв от боли и не видя ничего вокруг, Моргейна услышала пение охотничьего рога и поняла, что это охотники везут домой Аваллоха, привязав его к седлу, мертвого, убитого свиньей, что набросилась на него сразу же после того, как он убил ее кабана... и что Аваллох, в свою очередь, убил свинью... Смерть, кровь, возрождение и течение жизни двигались по лесу, словно челнок...
Прошло несколько часов. Моргейна по-прежнему не могла даже пальцем шевельнуть без того, чтобы все ее тело не пронзила ужасающая боль; и она почти радовалась этой боли. "Я никогда не смогу до конца освободиться от этой смерти, но руки Акколона чисты..." Моргейна взглянула ему в глаза. Акколон склонился над ней, смотря на нее с тревогой и страхом. Они ненадолго остались одни.
- Любовь моя, ты уже можешь говорить? - прошептал он. - Что случилось?
Моргейна покачала головой. Ей не удалось выдавить из себя ни единого слова. Но прикосновение Акколона было нежным и желанным. "Знаешь ли ты, что я совершила ради тебя, любимый?"
Наклонившись, Акколон поцеловал ее. Он никогда не узнает, как близки они были к разоблачению и поражению.
- Я должен вернуться к отцу, - мягко сказал Акколон. В голосе его звучало беспокойство. - Он плачет и говорит, что, если бы я поехал на охоту, мой брат остался бы в живых. Теперь он никогда мне этого не простит.
Взгляд его темных глаз остановился на Моргейне, и в них мелькнула тень дурных предчувствий.
- Это ты велела мне не ехать, - сказал он. - Ты узнала об этом при помощи своей магии, любимая?
Несмотря на саднящее горло, Моргейна все-таки заставила себя заговорить.
- Это была воля Богини, - сказала она. - Она не пожелала, чтобы Аваллох уничтожил все то, чего мы добились.
С трудом превозмогая боль, она шевельнула пальцами и провела по синему туловищу змеи, обвивающей руку Акколона.