- И ведь не хватило же у меня ума избавиться от него, пока еще было время!
Моргауза открыла было рот, намереваясь одернуть собеседницу, но лишь вздохнула и промолвила:
- Поздно судить да рядить, как следовало поступить и как не следовало; еще дней десять - и все завершится. - Моргауза извлекла из складок туники свой собственный гребень и принялась расплетать спутанную косу гостьи.
- Полно, оставь, - досадливо бросила Моргейна, отстраняясь. - Завтра я сама все сделаю. Уж больно я устала, чтобы об этом задумываться. Но если тебе опротивело иметь перед глазами этакую растрепу, так ладно, давай сюда гребень!
- Сиди спокойно, леннаван, деточка, - промолвила Моргауза. - Помнишь, когда ты была совсем маленькой, ты, бывало, звала меня, чтобы я тебя расчесала, потому что твоя няня, - как бишь ее звали?.. А, помню: Гвеннис, вот как, - она тебе все волосы выдирала, и ты говаривала: "Пусть лучше тетя Моргауза меня причешет". - Моргауза осторожно распутала колтуны, пропуская сквозь гребень прядь за прядью, и ласково потрепала Моргейну по руке: - У тебя чудесные волосы.
- Темные и жесткие, точно грива пони зимой!
- Нет, мягкие и тонкие, точно черная овечья шерсть, и блестящие, точно шелк, - возразила Моргауза, по-прежнему поглаживая темные пряди. - Сиди смирно, я заплету... Вот всегда я мечтала о девочке, которую могла бы наряжать в красивые платьица и вот так заплетать ей волосы... но Богиня посылала мне одних сыновей, так что почему бы тебе не побыть моей маленькой дочкой - сейчас, когда я тебе нужна... - Моргауза прижала темнокудрую головку к груди, и Моргейна прильнула к ней, вся дрожа, изнывая от непролитых слез. - Ну, полно, полно, маленькая, не плачь, уже недолго осталось... совсем ты себя извела, до чего нужна тебе материнская забота, маленькая ты моя девочка...
- Просто... здесь так темно... до того солнышка хочется...
- Летом солнца нам достается в избытке; даже в полночь еще светло, вот почему зимой его так мало, - промолвила Моргауза. Моргейна по-прежнему сотрясалась от безудержных рыданий; Моргауза крепче прижала ее к груди и принялась мягко укачивать. - Полно, маленькая, полно, леннаван, полно; уж я-то знаю, каково тебе... Гавейна я родила в самый темный зимний месяц. Мгла стояла непроглядная, и буря ярилась, вроде как сегодня, а мне было только шестнадцать, и боялась я ужасно - о родах и детях я ровным счетом ничего не знала. Как я тогда жалела, что не осталась на Авалоне жрицей, или при дворе Утера, или где угодно, лишь бы не здесь. Лот вечно воевал где-то в дальних землях, я ненавидела свой огромный живот, меня все время тошнило, и спина ныла, и я была совсем одна-одинешенька среди чужих мне женщин. Хочешь верь, хочешь нет, но только на протяжении всей этой зимы я втихомолку брала к себе в постель свою старую куклу и обнимала ее, засыпая в слезах! Что я была за ребенок! Уж ты-то по крайней мере взрослая женщина, Моргейна.