Когда он вернулся к столу, мы немного поболтали, и он сказал между прочим, что мисс Делл приехала поездом, что ее чемодан был в пути поврежден и что она взяла об этом письменные показания у носильщика и у портье гостиницы. Он не знал, возместили ли ей убытки.
Узнав, что можно отправить телеграмму из телефонной будки, я передал Берте Кул следующее:
«Медленно двигаюсь вперед. Узнайте все об иске против Южной Тихоокеанской железнодорожной компании, о возмещении убытка за поврежденный багаж. Иск был подан в Оуквью недели три назад, возможно, от имени Эвелин Делл. Могу ли я заплатить двадцать пять баксов лицу, дающему полезную информацию?»
Я повесил трубку и поднялся в номер. Попытался отпереть замок, но ключ не поворачивался. Пока я пробовал его вытащить, замок щелкнул и дверь открылась. Высокий человек, фигура которого смутно виднелась на фоне окна, пригласил меня:
— Входите, Лэм.
Он включил свет, а я продолжал стоять на пороге и смотреть на него.
Человек был около шести футов ростом и весил фунтов двести. Он был широк в плечах, и рука, которой он молниеносно схватил меня за галстук, была, как я сразу почувствовал, здоровенной грубой лапой.
— Я же сказал «Входите», — сказал он и дернул за галстук.
Я влетел в комнату. Он быстро повернулся вправо, так что я пролетел над ковром и рухнул на кровать.
Человек захлопнул дверь и проворчал:
— Так-то лучше!
Он стоял между мной и дверью, между мной и телефоном. Я видел, как дежурный обращается с коммутатором, и понимал — для того чтобы куда-то позвонить, потребуется не меньше тридцати секунд. Трудно было рассчитывать, что этот тип будет стоять и смотреть, как я вызываю полицию.
Я поправил галстук, выровнял уголки воротника и спросил:
— Что вам угодно?
— Так-то лучше, — повторил он и сел на стул, по-прежнему оставаясь между мной и дверью.
Незнакомец усмехался, и его ухмылка мне не понравилась. Мне все в нем не нравилось. Он был здоровенным и самоуверенным и держался так, словно был хозяином этой гостиницы и всего городка.
— Что вам нужно? — повторил я.
— Я хочу, чтобы ты убрался отсюда.
— Почему?
— Здесь вредный климат для таких козявок, как ты.
— Но я пока этого не почувствовал.
— Еще нет, но скоро почувствуешь. Знаешь, что такое малярийные комары? Они искусают тебя, и ты сразу почувствуешь себя больным.
— Куда мне перейти, — спросил я, — чтобы избежать этих укусов!
Его лицо помрачнело.
— Ты должен убраться отсюда, мелюзга, — сказал он.
Я выудил из кармана сигарету и закурил. Он наблюдал, как я закуриваю, и расхохотался, заметив, что моя рука дрожит. Я бросил спичку, затянулся и сказал: