— Она должна быть в районе Оуквью? — спросил я.
— Этого никто не знает.
— Какие-нибудь родственники есть?
— Похоже, никого.
— Сколько лет они были женаты?
Берта посмотрела на Смита, но тот покачал головой. Однако Берта Кул продолжала вопросительно смотреть, пока Смит наконец не сказал, как всегда, ровно и спокойно:
— Я не знаю.
— Займись этим, Дональд, — сказала Берта Кул. — Нужно, чтобы никто не знал о расследовании. А главное, никто не должен узнать имя нашего клиента. Возьми служебную машину и берись за дело. Ты должен попасть в Оуквью сегодня вечером.
Я посмотрел на Смита:
— Мне придется расспрашивать о ней.
— Конечно, — ответил Смит.
— Будешь выдавать себя за ее дальнего родственника, — добавила Берта.
— Сколько ей лет? — спросил я. Смит задумчиво нахмурился и сказал:
— Не знаю. Это вы уточните на месте.
— У нее есть дети?
— Нет.
Я перевел взгляд на Берту. Она достала из ящика стола ключ, отперла сейф и вручила мне пятьдесят долларов.
— Это тебе на расходы, Дональд, — сказала она. — Расследование может затянуться. Постарайся, чтобы этих денег хватило надольше.
Смит кивнул, постукивая кончиками пальцев по лацкану своего серого двубортного пиджака.
— Есть какие-нибудь данные о ней? — спросил я.
— А что тебе еще нужно? — осведомилась Берта.
— Любые сведения, — сказал я, глядя на Смита. Он только покачал головой.
— Все, что о ней известно, — есть ли у нее коммерческое образование, какую работу она может выполнять, кто ее друзья, были ли у нее деньги, толстая она или худая, блондинка или брюнетка, высокая или маленькая.
— Я, к сожалению, ничем не могу вам помочь, — пожал плечами Смит.
— Что я должен делать, когда найду ее?
— Сообщишь мне, — ответила Берта.
— Рад был с вами познакомиться, мистер Смит. — Я сунул в карман пятьдесят долларов, отодвинул стул и пошел к выходу.
Когда я проходил мимо Элси Бранд, она не потрудилась даже оторвать взгляд от своей машинки.
Автомобиль агентства был старой развалиной с покрышками, стертыми почти до корда, и прохудившимся радиатором. Стоило разогнаться до пятидесяти миль, как передние колеса начинали отчаянно отплясывать шимми и все так дребезжало, что почти не слышно было, как стучит двигатель. День был жаркий, и я намучился с машиной, пока перебирался через горы. В долине стало еще жарче, и я чувствовал, как глаза мои варятся вкрутую прямо в скорлупе черепа. Я не настолько проголодался, чтобы терять время на остановку, — просто взял гамбургер в придорожной забегаловке и сжевал его на ходу, придерживая руль свободной рукой. В половине одиннадцатого вечера я въехал в Оуквью.