Доктор Хартвелл принес присягу и занял место на скамье для свидетелей. Его беспокойно бегавшие глаза выдавали нервное напряжение.
— Можете его допрашивать, — бросил Фил Дункан Морейну. — Его вызвали по вашему настоянию.
Морейн жестом подтвердил, что понял, и повернулся к дантисту.
— Вы были мужем Энн Хартвелл? — начал он.
— Правильно.
— Недели две назад она исчезла из дому, правда?
— Да, исчезла.
— У вас были какие-то подозрения на этот счет?
— Я никогда не верил в то, что ее похитили, если вы это имеете в виду.
— Вы ведь раньше считали, что она поддерживает любовную связь с другим мужчиной?
Хартвелл закашлялся, опустил глаза и ответил приглушенным голосом:
— Поскольку ее нет в живых, я ничего плохого говорить о ней не стану.
— Но вы же, вооружившись револьвером, отправились на поиски этого человека с намерением его убить, не так ли?
— Нет, не так.
— А разве вы не заявились во время этих поисков в мой кабинет?
— Было такое дело.
— А разве при этом вы не были вооружены револьвером?
— Да, у меня было при себе оружие, но не для того, чтобы кого-то убивать.
— Тогда зачем оно было вам нужно? Свидетель помолчал некоторое время, затем заявил:
— Вы отняли у меня револьвер, разрядили его, а патроны выбросили в корзину для бумаг.
— Да, это было, — подтвердил Морейн. — Но спустя некоторое время, где-то в десять сорок семь — сорок девять вечера, когда я переступил порог своего кабинета и вышел в коридор, вы снова напали на меня и попытались застрелить, разве это не так?
— Я действительно направил револьвер на вас, но он был не заряжен, — возразил доктор Хартвелл. — Это не преступление, то есть речь не идет о попытке убийства. Ведь я не атаковал вас с оружием в руках, поскольку в револьвере не было патронов. Никто не в состоянии убить человека из незаряженного револьвера, разве лишь ударить им.
— Не находите ли вы это объяснение чересчур хитроумным, доктор?
— Может быть, и так, но это правда.
— Вы хотите сказать, что не совершили никакого преступления, накинувшись на меня с разряженным револьвером в руках?
— Я, как, впрочем, и мой адвокат, думаю, что нет, — подтвердил доктор Хартвелл.
— Отлично, — упорствовал Морейн. — В этом случае единственным позитивным для вас последствием этого акта было обеспечение превосходного алиби, не так ли, доктор?
— Я вас не понимаю, — прошептал тот.
— Я хочу сказать, — отчеканил Морейн, — что ваш поступок имел одно неоспоримое достоинство: он неопровержимо свидетельствовал о том, что в десять часов сорок девять минут, то есть пару минут спустя после прохождения пассажирского поезда мимо дома Диксона, вы находились в коридоре моего офиса.