Но Федька медлит. Ох как тяжело ворочаются ржавые шестеренки у него в мозгу! Он морщит лоб, трет его грязными до черноты пальцами и, кажется, вполне искренне стремится вспомнить тот злополучный вечер. Но такая напряженная мыслительная работа, да еще в момент, когда он так ошарашен внезапным арестом, дается ему ох как трудно.
- Вышли, значит... - бормочет он, устремив взгляд в пространство. - И поехали... Куда же мы поехали?.. Домой, что ли?.. Хм...
- Нет. Не домой, - строго поправляю я его.
- Ну да... - продолжает бормотать Федька. - Ну да... не домой... Чего я там потерял?.. К Ивану... Не-ет... Ему домой дорога заказана...
- Это почему же?
- А! - пренебрежительно машет рукой Федька. - Жинка от него знаешь как гуляет? Ого! Я б не знаю чего ей сделал. А он, малахольный, только доченьку свою ненаглядную, - тон у Федьки становится до невозможности язвительным, в деревню, видишь, отвез, к бабке. А та - ха-ха-ха! - слепая. Понял? И так из милости у колхоза живет.
- Пока сынок в Москве пьянствует, - не выдерживаю я.
- А он, может, и пьянствует оттого, что переживает, - хмыкает Федька. Ты почем знаешь?
- Слепой матери от этого не легче.
- А он ей деньгу шлет. Сам видел.
- Ну ладно. - Я решаю вернуть его к прерванному разговору: - Значит, домой к Ивану вы в тот вечер не поехали, так?
- Так...
- Куда же вы поехали?
- Куда поехали?.. На железку, что ли? - задумчиво произносит Федька и с силой скребет затылок. - Чего подкинуть...
- Вот это уже вероятнее, - киваю я.
- Ну, факт. Туда и махнули, - с облегчением констатирует Федька. - Куда же еще...
И вдруг останавливает на мне какой-то странно-задумчивый взгляд. Словно вид мой ему вдруг что-то напомнил или на что-то натолкнул, и он сейчас пытается сообразить и уловить это "что-то".
Новый поворот Федькиных мыслей меня слегка озадачивает. Я его пока что не могу понять.
- На железную дорогу? - переспрашиваю я. - Вагоны, что ли, там грузить собирались?
- Ага, - охотно подтверждает Федька. - Чего придется.
- Ну, и что в тот раз грузили, не помните?
- В тот раз-то? Да разве упомнишь.
- А где?
- Где? Это мы помним. На Казанке - вот где.
Федька заметно оживляется. Тяжкая работа мысли начинает, видимо, давать кое-какие плоды. Взгляд его уже осмыслен и даже хитроват. Если это связано с новым поворотом в его мыслях, то плохо, ибо я все еще не могу этот поворот уловить и понять. Впрочем, возможно, что и нет никакого поворота, а формируется, складывается та самая сумасшедшая мысль, которую я жду? Это вполне возможно; это даже скорей всего именно так, успокаиваю я себя.