- Ну что вы, Анна Сергеевна... Ну что вы... Ну, успокойтесь, наперебой говорим мы, вскочив со своих табуреток.
Гриша придвигает ей свою:
- Да вы садитесь...
Анна Сергеевна неловко опускается на табуретку, стараясь запахнуть полы пальто.
- Вы... забрать его... пришли?.. - давясь слезами, спрашивает она.
Ладонь ее уже не прижата ко рту, она опустилась ниже и обхватила горло, словно пытаясь помешать рвущимся оттуда словам.
- Нет, - отвечает Гриша. - Пока нам надо только поговорить.
Но она в отчаянии трясет головой.
- Что вы! С ним нельзя говорить! Это зверь. Он и слов-то не понимает!.. Простых слов!.. Я же... я в ногах у него валялась. Я умоляла... не пей, не пей! Семья же у тебя, дети... Как он измывается над ними, надо мной... вы бы видели только... Заберите!.. Христом-богом прошу, заберите... сил моих больше нет так жить...
- Успокойтесь, Анна Сергеевна, - волнуясь, говорит Гриша. - Я вас прошу, успокойтесь. Нельзя так.
Я поспешно протягиваю ей стакан воды.
- Выпейте...
Но она ничего не видит, ничего не слышит, она словно в бреду и не может остановиться.
- Я бы уже давно... но как без отца? Два мальчика ведь... И эта ведьма еще... кружит, кружит... А мне он опостылел, ну совсем... со страхом жду его каждую ночь, с жутью... пьяный, грязный лезет в постель... скотина чище, ласковей... трясусь вся... Я вас прошу... - Она вдруг соскальзывает с табурета на пол и тянет к нам руки. - Ну, люди вы или нет?.. И дети же...
Гриша кидается ее поднимать.
Но в этот момент дверь кухни с треском распахивается и вбегает старуха. Она подскакивает к Анне Сергеевне и наотмашь бьет ее по лицу раз, другой...
- А-а, сука!.. На мужа родного!.. - вопит она. - Да я тебя... убью!.. Своей рукой убью!.. Морду искровеню!..
Тут уже вмешиваемся мы. Но скрутить старуху оказывается не так-то просто, она вырывается, кидается во все стороны, плюется, кусается и изрыгает площадную ругань. По мне, так лучше любой пьяный хулиган, чем вот такая фурия.
Анна Сергеевна забилась в угол и оттуда испуганно наблюдает за безобразной сценой.
А когда уже нам удается угомонить старуху, из-за стенки раздается тонкий детский плач, а другой голос, постарше, к тому же хриплый спросонья, недовольно басит:
- Мам, опять эта стерва на тебя гавкает? Зарежу я ее, увидишь...
- Тише, Юрочка, тише, - давясь слезами, отвечает Анна Сергеевна. - Спи, ради бога.
- Этот, что ли, припер? - продолжает допрашивать детский голос.
- Не пришел, не пришел. Спи.
- Ну и ладно... - засыпая, бормочет за стенкой мальчик. - Пусть только придет...