Морской пират Клаус Штёртебекер был могучим, статным мужчиной, капитаном; он научился приказывать и все же оставался хорошим товарищем. Моряки беспрекословно повиновались ему и боготворили его.
Было ли удивительным, что не знающий ни родителей, ни родины Клаус, который хотел стать моряком, стал капитаном и предводителем пиратов? Нисколько. Да, он хотел быть капитаном, и капитаном корабля Германа Хозанга стал бы с удовольствием, но капитаном корабля Вульфлама - никогда. Непривычно и радостно было то, что он наконец сам себе господин, свободный мореплаватель. Первые годы он считал себя мстителем за Хозанга, мстителем за всех предательски убитых и обездоленных друзей - ремесленников, крестьян. Таким образом, он стал врагом всех патрициев. Потом он объединился с морскими пиратами Михелем Гёдеке и Вигбольдом. И это означало для него не более чем ведение каперской войны против патрициев. И по понятиям того времени он не был изгоем, напротив, он пользовался уважением, и народ им восхищался.
Жизнь на пиратском корабле была сурова, даже жестока, и все же не более сурова и жестока, чем жизнь в городах под гнетом патрициев или в сельской местности под ярмом феодалов. Люди жили без уверенности в завтрашнем дне, каждое проявление свободы жестоко подавлялось. То и дело пылали костры под стенами городов. Палачу хватало работы. Жестокость - вот чем властители держали народ в страхе и повиновении. Церковь, став силой, правящей миром, не отставала от светских властей: проповедников и вожаков она преследовала как еретиков, колесовала и сжигала их.
И несмотря ни на что снова и снова вспыхивали восстания отчаявшегося народа. На более развитом юге Европы - в Италии, в Южной Германии и в Альпах, а также на Западе, во Франции - эти восстания носили иной характер, чем на отсталом в ту пору севере Германии, потому что на побережье Средиземного моря и в Альпах были крупные торговые города, и горожане участвовали в управлении ими. На малонаселенном севере же, где хотя и начали расти города, но настоящей централизованной власти не было, право принадлежало сильному, большие и малые светские и церковные властители распоряжались по своему усмотрению.
Отважные мятежники, которые, презирая опасность, упорно боролись против бесправия и власти господ, оставались на севере разобщенными. И хотя ими втайне восхищался угнетенный народ, но большой помощи оказать не мог. Эти мятежники поднимались против, казалось бы, неодолимой силы и не щадили себя. То там, то тут вспыхивали настоящие маленькие, но жесточайшие войны. Побежденным выкалывали глаза или отрубали руки. Их бросали в темные холодные подземелья, замучивали до смерти, колесовали или сжигали на кострах, и тут уж нечего было рассчитывать на закон и справедливость; каждый мог рассчитывать только на самого себя и на свой меч.