Остатки ганзейских латников были выбиты из тронного зала. На стенах крепости и на крутых утесах еще продолжались последние схватки.
Далеко внизу плескалось море. Среди десятка наиболее отважных латников был и Вульф Вульфлам. Он хорошо знал, кто его преследует, и решил не сдаваться живым своему врагу. Его слугам придется оставить замок; с храбростью отчаяния они будут обороняться на мощном утесе, который трудно взять, но легко защитить.
Пираты установили арбалеты у подножия утеса и стреляли по ганзейским латникам, засевшим на его вершине: на открытой площадке они были хорошей мишенью.
Появился Клаус Штёртебекер.
- Вульфлам! Где прячется Вульфлам? - закричал он, пробегая через дворик замка, и тут увидел схватку на утесе и своего врага.
Тотчас же Штёртебекер приказал своим прекратить стрельбу. Уже только четверо латников и Вульфлам оставались на вершине утеса.
Штёртебекер крикнул латникам, что гарантирует им жизнь и свободу, если они выдадут живым Вульфа Вульфлама.
Бывший бургомистр и хозяин города Штральзунда, почти шестидесятилетний богатырь мрачно взглянул на своего недруга. Он знал, что тот многие годы ищет встречи с ним и искал его на каждом захваченном корабле; он знал, что это его смертельный враг и что его ждет судьба его брата Вульвекена. Спасения не было. Смерть! Так умирай, последний отпрыск Вульфламов, умирай, как мужчина! Вульф Вульфлам посмотрел на четырех латников, которые, отойдя от него, о чем-то шептались.
Один из них повернулся к Вульфламу и просительно произнес:
- Господин, нас четверо... И если мы...
Больше он сказать ничего не успел. Вульфлам сразил его страшным ударом меча. Остальные трое кинулись на него. Он отразил несколько ударов, но вдруг отбросил меч, подбежал к краю утеса и бросился в море.
Клаус Штёртебекер, затаив дыхание, смотрел на происходящее и, не успев вмешаться, закричал от ярости и негодования - последний Вульфлам ушел от его мести, сам ушел в небытие.
В безумной ярости он ревел, что нужно поджечь город со всех четырех сторон, не оставить ни одного дома, носился с обнаженным мечом по улицам и крушил все, что попадалось ему на пути.
В борьбе за Берген был тяжело ранен Киндербас. Стрелой из арбалета ему пробило колено. На улицах города все еще продолжалась борьба, а он лежал в своей каюте, скрипя зубами от невыносимой боли. Если бы он только мог подняться, то выполз бы на палубу корабля и бросился бы за борт; он чувствовал, что нога потеряна, а без нее он уже не сможет командовать коггой, быть же обузой для товарищей он не хотел.