— Мысль неплохая, если только вы не собираетесь вытягивать из нее какую-нибудь информацию. Предупреждаю, я попрошу ее ничего вам не говорить…
Хоман подмигнул.
— Что ж, честная сделка. Я ведь вам тоже ничего не сказал, не так ли?
— Абсолютно ничего.
— Значит, мы квиты. Рад был познакомиться… — Длинные, загорелые пальцы пожали руку Мейсона. Горас Хоман повысил голос: — Филип, он уходит, все семейное серебро на месте?
Слуга-филиппинец неслышно выскользнул из-за тяжелой портьеры, закрывающей проход под аркой. Мейсон понял — он расположился так, чтобы все слышать. Филиппинец распахнул входную дверь, и Мейсон, не произнеся ни слова, шагнул в ночь.
Когда Мейсон вошел в вестибюль, у больничной конторки стоял маленький седоволосый человек, глаза которого настороженно поблескивали за стеклами очков. Рядом с ним — молодой человек в сером пальто. Мейсон мельком разглядел его широкие плечи, черные волосы и раздвоенный ямочкой подбородок.
Женщина за расчетным столом говорила седому джентльмену:
— Мы никого не пропускаем к мисс Клэр без разрешения полиции.
Мейсон незаметно приблизился.
— Вы перевели пациентку в отдельную палату? — спросил седоволосый.
— О, вы, наверное, мистер Олджер?
— Так оно и есть.
— Да, мистер Олджер, мы в точности выполнили ваши распоряжения. Вы упомянули по телефону, что вы ее дядя?
— Правильно.
— Раз вы ее родственник, я полагаю, вам разрешат ее навестить. Сейчас все выясню. Подождите немного, пожалуйста.
— Справьтесь и о мистере Стерне тоже. Я имею в виду вот этого джентльмена.
— Он родственник?
— Ну, некоторым образом.
Сестра улыбнулась:
— Извините, я должна знать. Он родственник или нет?
Молодой человек в сером пальто разволновался:
— Макс, я думаю, мне не стоит входить.
— Почему?
— Она может расстроиться. Подумает, что я пытаюсь использовать ее положение и… ну, я не знаю. Мне кажется, будет лучше, если я… Я могу немного подождать.
— Ерунда!
— Я мог бы подождать здесь, а вы узнаете, как она себя чувствует…
— Так он не родственник? — продолжала настаивать сестра.
— Они обручены… — пояснил Олджер.
— А!
— Были когда-то…
— Помолчите! — Олджер сердито посмотрел на молодого человека и тут же гневно повернулся к сестре. Своими быстрыми порывистыми движениями он напоминал какую-то птицу. Маленького роста, лет семидесяти, он казался куда более напористым и энергичным, чем молодой Стерн, которого природа наделила мощной грудной клеткой, резкими чертами лица — такие типы обычно рекламируют воротнички — и, по-видимому, излишней робостью.
Медсестра обратила внимание на стоящего в стороне адвоката.