— Чем вы занимаетесь? — спросил свидетеля окружной прокурор Гамильтон Бергер.
— Я торгую газетами и журналами. У меня собственный киоск.
— Вы знакомы с обвиняемой?
— Да, я знаю ее много лет.
— Вы видели ее утром во вторник, третьего числа?
— Да, видел.
— Что она делала?
— Купила у меня «Таймс» и «Экзаминер».
— А потом?
— Зашла в лавочку на другой стороне улицы.
— А потом?
— Отправилась к себе на работу.
— Вы видели ее еще раз в то утро?
— Да, видел.
— Когда?
— Примерно через полчаса.
— Что она делала?
— Пришла и купила еще по одному экземпляру «Таймс» и «Экзаминер».
Сидящие в зале ахнули, когда до них дошла важность сказанного.
— В котором часу?
— Утром, без пятнадцати девять. Она шла на работу в восемь тридцать и заговорила со мной. Потом спустилась и купила газеты, зашла в магазинчик напротив и поднялась к себе в контору. А примерно через полчаса снова спустилась и купила еще две газеты.
— Она как-то объяснила вторую покупку?
— Сказала, что ей надо оттуда что-то вырезать.
— Спасибо, — сказал Гамильтон Бергер и с победным видом повернулся в Перри Мейсону: — Теперь спрашивайте вы, господин адвокат.
— У меня нет вопросов, — ответил Мейсон.
— Вызывается Люсиль Рэнкин, — объявил Гамильтон Бергер.
Люсиль Рэнкин привели к присяге.
— Видели ли вы когда-нибудь обвиняемую? — спросил Бергер.
— Да.
— Где?
— В магазинчике, где я работаю.
— Когда?
— Во вторник, третьего числа.
— В какое время?
— Примерно без пятнадцати девять.
— У вас были какие-то контакты с обвиняемой?
— Да.
— Какие именно?
— Я продала ей ножницы.
— Вы о чем-нибудь говорили?
— Она сказала, что ей нужны маленькие ножницы, которыми удобно делать вырезки из газет. Левой рукой она прижимала к себе свернутые газеты.
— Защита может задавать вопросы, — сказал Бергер.
— У меня нет вопросов, — вежливо ответил Мейсон.
— Обвинение закончило выступление, — с триумфом в голосе объявил Гамильтон Бергер.
Мейсон встал и посмотрел на часы.
— Высокий Суд, — начал он, — довольно необычно, что дело об убийстве рассматривается столь поспешно. Защита несколько растеряна. Я бы попросил отложить дело до двух часов, чтобы я мог посовещаться со своей подзащитной.
Судья Сеймур покачал головой:
— Мы стараемся уложиться в расписание, мистер Мейсон. Признаю, что для столь серьезного дела такая поспешность необычна, но у нас есть еще целый час. Сейчас наступает время утреннего перерыва, и вместо обычных десяти он будет длиться двадцать минут, чтобы вы успели посовещаться с подзащитной. — Судья встал и сказал: — Суд объявляет перерыв на двадцать минут. В это время господа присяжные заседатели не должны ни обсуждать данное дело, ни позволять другим делать это в их присутствии, ни выражать какие-либо мнения.