— Часть из них. Сколько-то я потратила на билет до Лас-Вегаса.
— Вы не сказали, что тот человек назвался Видалом, — упрекнул ее Бергер.
— Вы же не спрашивали, — ответила свидетельница. — Я сказала, что многие пытались заполучить мои акции, и у меня есть основания полагать, что некоторые представляли интересы моего бывшего мужа. Я не входила в детали, потому что вы не спрашивали.
Мейсон улыбнулся присяжным.
Гамильтон Бергер и Раскин опять зашептались.
— У нас все, — неожиданно объявил Бергер.
— У нас тоже, — сказал Мейсон.
Судья Сеймур взглянул на часы.
— Ну что ж, господа, у нас всего пятнадцать минут до перерыва. Защита может начинать выступление?
— Мы готовы, — отозвался Мейсон.
— Подождите секунду, — вмешался Гамильтон Бергер и опять зашептался с Раскиным. Затем повернулся к судье: — Хорошо, начинайте. Остальные доказательства мы представим в процессе предъявления контрдоказательств.
— Приступайте, мистер Мейсон, — сказал судья Сеймур.
Мейсон улыбнулся судье и объявил:
— У защиты нет никаких доказательств, Ваша Честь. Предлагаю перейти к прениям.
— Что?! — вскричал Гамильтон Бергер.
— Защита отказывается от выступления, — повторил Мейсон. — Предлагаю перейти к прениям.
— Хорошо, — сказал судья Сеймур, — господин окружной прокурор, можете начинать.
— Но мы не хотим сейчас начинать прения, — ответил Бергер. Он взглянул на часы. — До перерыва осталось всего несколько минут, я бы предложил, чтобы заседание было отложено до двух часов. Возможно, мы захотим начать дело заново.
— И это тот самый окружной прокурор, — усмехнулся Мейсон, — который так стремился не затягивать дело и заботился о деньгах налогоплательщиков! Я готов. Почему бы нам не начать прения?
Судья Сеймур улыбнулся и сказал:
— Учитывая спорость, с которой движется дело, десять минут не повлияют ни на расписание Суда, ни на налоги. Суд объявляет перерыв до двух часов. Обвиняемая остается под стражей, присяжным напоминаю о предписании Суда не обсуждать дело между собой, не позволять обсуждать его в вашем присутствии, не выражать каких-либо мнений. Заседание возобновится в два часа.
Гамильтон Бергер возмущенно взглянул на Мейсона, встал и, протиснувшись сквозь толпу, вышел из зала.
Раскин задержался, с кривой улыбкой взглянул на Мейсона и отправился следом.
— Что случилось? — спросила Дженис Вайнрайт.
— Я играю в азартную игру, — объяснил Мейсон, — ставка — ваша жизнь и свобода, но ничего другого нам не остается. У меня не было времени посоветоваться с вами, да я и не хотел. Если бы мы начали перешептываться, присяжные сразу поняли бы, что мы в чем-то не уверены. Оставался один выход — вести себя так, словно я ничуть не сомневаюсь в вашей невиновности и оставляю все в руках присяжных.