— Там, где и сказал Большому Жюри — в письме, якобы пришедшем от Арлен Дюваль.
— А где вы взяли другие деньги, о которых вы сейчас говорили, как о тех, что обнаружили у себя?
— В письме, якобы пришедшем от Арлен Дюваль.
— Вы этого нам не сказали.
— Меня об этом не спросили.
— Я требовал, чтобы вы принесли все деньги, полученные от Арлен Дюваль.
— А я сказал вам, что не знаю, получал ли я от Арлен Дюваль какие-либо деньги, что мне пришло письмо, якобы написанное ее почерком с тысячедолларовой и пятисотдолларовой купюрами. Я особо отметил, что представляемые мной деньги я вынул из письма, которое только что получил. Вы не стали утруждать себя вопросом, все ли это деньги, якобы пришедшие от Арлен Дюваль. Если вы не можете провести допрос свидетеля таким образом, чтобы закрыть все дыры, я не вижу необходимости для свидетеля добровольно оказывать вам помощь.
— Достаточно, — предупредил судья Коди. — Я уже говорил, чтобы вы, господа, не переходили на личности.
— Ваша Честь, это не личные выпады между адвокатом защиты и прокурором, это личные выпады между свидетелем и прокурором. Господин окружной прокурор решил допросить меня, как свидетеля, и я ответил ему, как свидетель.
— Хорошо, вопрос закрыт. Продолжайте, — сказала судья Коди. В уголках его рта играла едва уловимая улыбка.
— Никогда ничего подобного не слышал, — заявил Гамильтон Бергер.
— Несомненно, — сухо заметил Мейсон.
В зале послышался смех и судье снова пришлось стучать молотком по столу.
— А где вы взяли другие пятисотдолларовую и тысячедолларовую купюры? Каким образом они оказались у вас?
— Их мне передал Пол Дрейк, который сказал, что их ему принес посыльный.
— И что вы сделали с этими деньгами?
— Я опустил жалюзи в доме Балларда, пока хозяин находился на кухне, вставил купюры в заворачивающийся конец, затем поднял жалюзи. Я вернулся на свое место в гостиной, выпил виски с Джорданом Баллардом и ушел.
— То есть вы утверждаете, что Джордан Баллард был жив, когда вы уходили?
— Да.
— Но так как Арлен Дюваль вошла практически сразу же после вашего ухода…
— Простите, — прервал его Мейсон. — Вы упустили один очень важный момент.
— Какой?
— Вы совсем забыли о лице моего роста и телосложения, которое держало дом под наблюдением, видело, как я опустил и поднял жалюзи и недоумевало, зачем я это сделал, о мужчине, который припарковал свою машину там же, где стояла моя, и вошел в дом сразу же после моего ухода, о мужчине, которого Джордан Баллард знал достаточно хорошо, чтобы принимать на кухне, мужчине, выпившем бурбон с «Севен-ап» после того, как Баллард выкинул лед из моего стакана, из которого я пил виски с содовой, в раковину.