Я прилежно обыскал все Соединенные Штаты, надеясь, что епископ Меллори сумеет пролить свет на то, что мистер Чарльз Ситон старался сообщить перед смертью. Я обнаружил одного епископа Меллори в Нью-Йорке, второго в Кентукки. Ни один из них не смог припомнить мистера Ситона, хотя оба согласились, что когда-то мистер Ситон мог сталкиваться с ними по тому или иному делу, но они забыли про него, поскольку епископам приходится сталкиваться с огромным числом самых разнообразных людей.
Одно время мистер Ситон владел значительным состоянием, но в последние два года его финансовые дела пришли в полнейший упадок, так что после того, как будут выплачены все его долги по займам, налоги и прочие обязательства, сомнительно, чтобы многое осталось у его дочери, которая в настоящее время находится где-то в Лос-Анджелесе.
У меня нет ее теперешнего адреса, но я намереваюсь связаться с ней через ее друзей и попрошу ее списаться с вами.
Если вам случится побывать в Лос-Анджелесе, вы сможете разыскать ее, воспользовавшись тем фактом, что она дипломированная медсестра.
Я сообщаю вам все эти подробности потому, что был личным другом покойного Чарльза В. Ситона, а также членом Братского общества, в работе которого он принимал активное участие. Я бы очень хотел, чтобы его дочь Дженис получила более или менее значительную часть состояния отца, так что, если вы можете в какой-то мере способствовать этому, я прошу вас связаться с мисс Ситон или со мной».
— Это все? — спросил Мейсон.
— Все, если не считать весьма неразборчивого почерка и подписи. Одни завитки и крючки.
— Ну что же, Делла, как я уже говорил, ситуация начинает проясняться. Это были как раз те бумаги, которые они…
Он не успел закончить, как его прервал голос возле двери:
— Что здесь происходит?
Мейсон повернулся и увидел почтенного вида немолодого джентльмена: небольшие совершенно белые усики ярко выделялись на фоне розовощекого цветущего лица, глаза были холодными, настороженными. По внешнему виду этого человека можно было принять за банкира, если бы не какая-то скрытая угроза, исходившая не то от его глаз, не то от голоса, не то от всей его фигуры.
Мейсон спросил:
— Какова ваша роль в этой истории? Почему вы здесь?
— Я Виктор Стоктон, — ответил незнакомец. — Вам это что-нибудь говорит?
— Нет, — ответил Мейсон.
— Вы также мне совершенно неизвестны.
При звуке голоса Стоктона Сэкс, лежавший на диване, с трудом приподнялся и сел, потом отнял окровавленное полотенце от лица.
Холодные серые глаза скользнули с Мейсона на Сэкса.
— Это он так тебя разукрасил, Пит? — спросил джентльмен. Сэкс попытался что-то ответить, но его распухшие губы в сочетании с разбитым носом сделали его слова совершенно непонятными.