— Если нет, я такой шум подниму, что хуже будет. На голову встану, а картина будет в суде.
— Как вы думаете, Декстер будет мешать вам представить картину в качестве вещественного доказательства? — спросила Делла.
— Он будет драться, как разъяренный бык. Придется без конца оттаскивать его.
— Почему?
— Во-первых, он предвидит, что это осложнит ситуацию не в его пользу, а во-вторых, он пытается заставить меня разрешить Максин дать показания на предварительном слушании дела. Если она покажет, что Дюрант велел ей пойти к Рэнкину и сказать о фальшивом Фети, тогда все становится на свои места. Но адвокат, позволяющий клиенту давать показания на предварительном слушании, обычно считается кандидатом в приют для умалишенных. Выступление обвиняемой на предварительном слушании может лишь заострить противоречия в показаниях обвинения и защиты, и ни один судья не решится разрешить этот конфликт не в пользу обвинения, если, конечно, оно не разбивает вдребезги всю версию, выстроенную прокурором. Но, надо сказать, такой шанс выпадает один на десять тысяч.
— А нечто подобное случалось в вашей практике? — спросила Делла Стрит.
— Да, дважды, но там не было другого выхода. Показания, данные подзащитным, влекли за собой другие, которые при других обстоятельствах никак не могли быть даны. А именно они полностью разрушали схему, выстроенную обвинением.
— А не стоит ли и в нашем случае пойти на это? — спросил Дрейк.
Мейсон, не прекращая своей монотонной ходьбы по залу, сказал:
— Именно это я и пытаюсь решить, Пол. Сейчас я стою перед таким выбором, что не приведи Господь ошибиться. Прокручиваю в голове все варианты.
Мейсон вернулся за стол и полностью ушел в свои мысли. Он почти не притронулся к еде; сидел, играя вилкой и уставившись в одну точку на скатерти.
Вдруг он отодвинул тарелку и встал из-за стола.
— Я пойду на это!
— Пойдешь на что?
— Разрешу Максин дать показания.
Делла Стрит попыталась что-то говорить, но потом остановилась.
— Для меня это может оказаться чем-то вроде самоубийства. Если номер не пройдет, то по всей стране будут перемывать мне кости и называть это самой большой глупостью года. Но я все равно это сделаю. Другим путем эту чертову картину сюда не вытащить, а она мне позарез нужна. И надо поторапливаться, пока с ней ничего не случилось.
— А что с ней может случиться-то? — спросил Дрейк.
— Да что угодно — исчезнет, украдут или просто уничтожат. И этот парень, Горинг Гилберт, тоже может испариться. И кто, черт возьми, забеспокоится, если одним длинноволосым художником станет меньше? Давай, Пол! Поешь в другой раз. А сейчас быстро сделай повестки Олни, его жене, Хауэлу, Рэнкину и охране в яхт-клубе.