– С чего ты взял?
– Они не стали бы посылать стирика, если б знали, кто ты такой на самом деле.
– Разве что у них не осталось никого, кроме стириков. Быть может, Праздник Урожая, который устроил Стрейджен, оказался куда действеннее, чем мы думали.
– Ну, об этом можно проспорить всю ночь. Просто сообщи Афраэли о нашем госте. Она передаст это остальным, и пускай они наживают головную боль логическими рассуждениями на эту тему.
– Неужели тебе это ничуть не интересно?
– Не настолько интересно, чтобы лишиться сна. В этом одно из преимуществ простолюдина, мой лорд. От нас не требуется искать ответа на головоломные вопросы. Это удовольствие достается вам, аристократам.
– Спасибо, – кисло отозвался Берит.
– Не за что, мой лорд, – ухмыльнулся Халэд.
***
Спархоку никогда прежде не доводилось зарабатывать себе на жизнь, и он нашел, что это занятие ему не по душе. Он очень скоро возненавидел толстошеего боцмана капитана Сорджи. Боцман был грубияном, тупицей и омерзительно жестоким. Казалось, ему особое удовольствие доставляет измываться над новичками, поручая им самую утомительную, скучную и грязную работу. Спархок обнаружил, что целиком и полностью разделяет классовые предрассудки Халэда, и порой ночами всерьез помышлял о том, чтобы прикончить боцмана.
– Всякий работник ненавидит своего нанимателя, Фрон, – говорил ему Стрейджен, используя вымышленное имя Спархока. – Это в порядке вещей.
– Я бы мог стерпеть его, если бы он из кожи не лез, лишь бы оскорбить нас, – проворчал Спархок, оттирая палубу куском пемзы.
– Это его работа, друг мой. Злые люди усерднее трудятся. Твоя проблема в том, что ты всегда смотришь ему прямо в лицо. Если бы ты не поднимал глаз, он бы так не цеплялся к тебе. Как бы это плавание не оказалось для тебя слишком долгим.
– Или чересчур коротким – для него, – мрачно проворчал Спархок.
Он размышлял об этом и ночью, безуспешно пытаясь заснуть в гамаке. Спархок от всего сердца жалел, что не может добраться до того идиота, который решил, что матросам надлежит спать в гамаках. От движения корабля гамак все время раскачивался, и Спархоку постоянно чудилось, что он вот-вот вывалится на пол.
«Анакха»! – прошелестело в его мыслях.
– Голубая Роза? – проговорил ошеломленный Спархок.
«Молю тебя, Анакха, не говори вслух. Голос твой громом отдается в моих ушах. Говори лишь мысленно, в сознании своем. Я услышу тебя».
«Как это возможно? – мысленно спросил Спархок. – Ты же скован».
«Кто обладает мощью, способной сковать меня, Анакха? Когда ты один и мысли твои ничем не отвлечены, можем мы беседовать таковым образом».