– ЗОВИТЕ МЕНЯ БИЛЛОМ.
– А? Когда-то это была ухоженная старая ферма. Но давно, очень давно. Мы и не думали, что старуха выживет.
– Ага, – согласилась пара стариков у камина.
– А.
– Новичок в этих местах? – спросил тавернщик.
Внезапно наступившая тишина походила на черную дыру.
– НЕ СОВСЕМ.
– Бывал здесь раньше?
– ТОЛЬКО ПРОЕЗДОМ.
– Говорят, госпожа Флитворт совсем чокнулась, – произнесла одна из фигур, выбравшая своим насестом скамью у закопченной стены.
– Но язык, как нож, – сказал другой сгорбленный пьяница.
– Да, на язык она остра, но все равно чокнутая.
– А еще говорят, в гостиной у нее сплошь сундуки с сокровищами.
– То, что она крайне скупа, я точно знаю.
– Вот вам еще одно доказательство. Богатые всегда отличаются скупостью.
– Ну хорошо. Остра на язык и богата, но все равно чокнутая.
– Нельзя быть чокнутой и богатой. Богатые могут быть только чудаковатыми.
В таверну вернулась тишина и нависла над стойкой. Билл Двер отчаянно пытался придумать, что сказать. Болтливостью он никогда не отличался. И не имел возможности развить эту дурную привычку.
Что именно в таком случае говорят люди? А, вспомнил.
– ВСЕХ УГОЩАЮ, – объявил он.
Потом его научили игре на столе с отверстиями по краям и сетками под ними. Шары были мастерски выточены из дерева, они должны были отскакивать друг от друга и падать в отверстия. Игра называлась «билл-ярд». Он так и не понял, при чем тут какой-то там Билл, – наверное, так звали ее создателя, – но играл хорошо. На самом деле он играл идеально. Иначе он просто не умел. Однако, услышав удивленные возгласы, он изменил манеру игры и провел серию точно рассчитанных, ювелирных промахов. Затем его научили бросать дротики, и тут он тоже добился успеха. Но вскоре Билл Двер заметил, что чем чаще он допускает ошибки, тем больше нравится людям. Поэтому он стал кидать маленькие оперенные стрелки так, чтобы ни одна из них не попадала к цели ближе чем на фут. Он специально попал в шляпку гвоздя и в лампу, чтобы дротик срикошетил и упал кому-то в пиво. Какой-то старик так расхохотался, что его пришлось вынести на свежий воздух.
Его стали звать добрым, старым Биллом.
Никто никогда не называл его так.
Какой странный вечер.
Правда, один неприятный момент все же случился. Посреди вечеринки он вдруг услышал чей-то писклявый голос:
– Да это же шкилет…
Билл повернулся и увидел ребенка в ночной рубашке. Тот сидел на стойке и смотрел прямо на него – без страха, но с каким-то зачарованным ужасом.
Хозяин таверны, которого звали Лифтоном, как успел узнать Билл, нервно рассмеялся и извинился: