– Разумеется, ваша честь, – поспешно ответил монах. – Каждое утро я лично сметал с нее пыль шелковой метелочкой, произнося при этом сутры!
– Как я полагаю, – продолжал судья, – двое твоих собратьев служили богине не менее ревностно?
– Я, ничтожный, – отвечал другой монах, – в течение многих лет каждую ночь и утро возжигал благовония перед нашей Милосердной Госпожой и почтительно созерцал ее благодатные черты, да славится имя ее!
– Я, невежественный монах, – добавил третий, – каждый день, охваченный восторгом, проводил долгие часы перед нашей Доброй Госпожой, да славится имя ее!
Судья Ди кивнул головой, и на лице его появилась удовлетворенная улыбка. Обратившись к старшему писцу, он приказал:
– Дайте каждому из жалобщиков кусок угля и белый лист бумаги!
Когда принадлежности принесли и вручили каждому из ошеломленных монахов, судья повелел:
– Пусть тот из вас, что слева, встанет слева от помоста. Ты, который справа, встань справа. А ты, Столп Учения, повернись и стань лицом к посетителям!
Монахи заняли назначенные им места.
Затем судья Ди властно приказал:
– Сядьте на колени, и пусть каждый нарисует мне, как выглядела золотая статуя!
В толпе начали перешептываться, но приставы призвали публику к молчанию.
Трое монахов принялись за работу. Дело двигалось медленно; время от времени они скребли свои бритые головы и утирали обильный пот.
Наконец судья Ди повелел старосте Фану:
– Покажите мне рисунки!
Рассмотрев все три рисунка, судья презрительно отодвинул листы на край стола: на одном богиня была изображена с четырьмя руками и тремя ликами, на другом – восьмирукая, а на третьем – с двумя руками и младенцем.
Судья Ди громогласно воскликнул:
– Эти негодяи подали ложный донос! Дайте каждому по двадцать ударов бамбуковых палок.
Приставы опрокинули монахов лицами на пол, закинули им на головы рясы и развязали набедренные повязки. Бамбуковые палки засвистали в воздухе.
Монахи верещали от каждого прикосновения бамбука к плоти, но их не отпустили, пока не было отмерено сполна назначенное количество ударов.
После порки монахи не держались на ногах, и уйти из зала им удалось только с помощью нескольких сердобольных зрителей.
Судья объявил:
– В тот момент, когда появились эти презренные монахи, я как раз хотел предупредить вас, чтобы никто не попытался извлечь обманным путем выгоду из ложного иска против Цзянь Моу. Пусть участь этих монахов послужит вам предостережением! К этому мне остается добавить только, что с сегодняшнего утра военное положение в уезде отменяется. – Сказав это, судья Ди повернулся к десятнику Хуну и что-то прошептал ему на ухо. Пристав поспешил покинуть зал.