Тогда Дао Гань подробно поведал о том, как он следовал за У до «Приюта Трех Сокровищ» и как странно вел себя живописец, очутившись там.
Выслушав, судья Ди какое-то время помолчал, нахмурив лоб, а затем воскликнул:
– Значит, девушка так и не явилась!
Десятник Хун и Дао Гань обменялись удивленными взглядами, и даже Ма Жун слегка оживился.
Судья Ди взял картину, данную ему У, и развернул ее на столе, придавив по краям пресс-папье. Затем листами бумаги он прикрыл картину так, что видно осталось только лицо богини Гуан Инь.
– Посмотрите внимательно на это лицо! – сказал судья.
Дао Гань и десятник приподнялись и склонили головы над картиной. Ма Жун тоже собирался было встать, но, с болезненной миной на лице, рухнул обратно на скамейку.
Дао Гань медленно сказал:
– Ваша честь, действительно, лицо для богини необычное. Богини у буддистов обычно изображаются с безмятежными и бесстрастными лицами. Это же больше похоже на портрет обыкновенной земной девушки!
Судья Ди довольно кивнул головой:
– Именно так оно и есть! – воскликнул он. – Вчера, когда я осматривал картины У, меня потрясло, что на всех картинах у Гуан Инь одно и то же, причем весьма человеческое, лицо. Я заключил, что У, должно быть, сильно влюблен в какую-нибудь девушку и поэтому ее образ не выходит у него из головы. Поэтому, рисуя богиню, он, возможно бессознательно, придает ее лицу черты этой девушки. Однако, по-моему, У хороший художник, портрет этой девушки, несомненно, очень близок к оригиналу.
Я уверен, что именно из-за этой девушки У и задержался в Ланьфане. Может быть, в этом и заключается некая связь между У и убийством генерала Дина!
– Девушку найти будет нетрудно, – молвил Хун, – стоит только поискать в окрестностях этого буддийского храма.
– Это, – сказал судья Ди, – отличная идея. Постарайтесь-ка запечатлеть ее образ в своей памяти.
Ма Жун со стоном приподнялся и тоже посмотрел на картину, однако тут же схватился руками за голову и закрыл глаза.
– Что так терзает нашего любителя спиртного? – едко спросил Дао Гань.
Ма Жун снова открыл глаза.
– Я уверен, – медленно проговорил он, – что я где-то уже встречал эту девушку, по крайней мере лицо ее мне знакомо. Убейте меня, не могу вспомнить, где и когда это было.
Судья Ди вновь скатал свиток.
– Ну что же, – сказал он. – Может быть, ты вспомнишь, когда у тебя прояснится голова. А ты, Дао Гань, что принес с собой?
Дао Гань осторожно развернул свиток. Там лежала деревянная доска с маленьким квадратным листочком бумаги, приклеенным к ней.
Он положил ее перед судьей и сказал: