— Нет нужды, — отвечает Дигби. — Добрый огонь и твое общество вполне согреют меня.
В гостиной девушка-прислуга в грязноватом переднике, с рябинками на щеках, поднимается с колен и приседает, оставив мехи для раздувания углей сопеть на каминной подставке. Томас Дигби борется с замешательством, потому что он узнал ее. Она возвращается к разжиганию огня; ему с трудом удается отвести взгляд от ее пышного зада.
— Уже разгорелось, — отмечает Натаниэль. — Займитесь ужином для нашего гостя, Лиззи.
— Нет нужды, — возражает Дигби, — я вовсе не страдаю от голода.
— А должен бы.
Дигби качает головой, хотя это ложь.
— Ты уверен, что не хочешь даже перекусить?
— Благодарю, Натаниэль, ничего не нужно. — Он искоса смотрит на лицо девушки: застыв на месте, она ждет приказаний. — Разве что немного хлеба.
— И сыра, — добавляет Натаниэль, — и жареный окорок из буфетной. — Хозяин дома снова закашливается, и на сей раз кашель все же прочищает ему грудь. Кривясь, он сглатывает комок и с вялой улыбкой на губах подходит к стулу.
Гостиная обставлена богато: полированное дерево с вырезанными по ореху херувимами, камин украшают пасторальные танцы и сценки: легкий и радостный сбор урожая, пастушки на отдыхе под раскидистыми дубами. Дигби не садится. Он вышагивает по комнате взад-вперед, оценивающе бормочет над малозаметными предметами, с болезненной остротой чувствуя присутствие Натаниэля.
— Ох, Томас, твоя неугомонность меня утомляет. Присядь, пожалуйста.
— Я был в Дувре.
— Да?
— Приветствовал Карла Стюарта.
Натаниэль молчит, и это вынуждает Дигби приглядеться к нему. Что это за передник мышиного цвета, болтающийся ниже колен? Как можно, живя в таком доме, по-прежнему подпоясываться веревкой? Натаниэль замечает хмурый взгляд Дигби, опускает глаза на свою одежду и начинает отряхивать перед, словно смахивая с него крошки.
— Я и забыл, что на мне надето.
— Помнится, у тебя не было обыкновения носить рабочую одежду.
— Я работаю до заката.
— Это чтобы прикрыть твое нарядное платье?
— А, вот и kandeel2.
Дигби и хозяин дома в молчании ждут, пока старый слуга наполняет кубки вином, от которого идет пар. В предвкушении рот Дигби заполняется слюной, но он берется за свой кубок с намеренной неторопливостью, небрежно кивнув в знак благодарности. Фредерик отступает (медленно, словно к собственной могиле), и вот горячий напиток с пряностями уже обжигает Дигби губы, катится вниз, приятно согревает внутренности… Наконец Дигби нарушает молчание:
— Не ожидал, верно?
— Да, — чересчур поспешно отвечает Натаниэль. — Столько лет прошло…