— Ты не хуже меня говоришь на языке чужаков, —начала она. — Не поможешь ли Эгил, дочери Лизы, в ее новом доме?
Арона выпрямилась и бросила сорняк на груду уже выдернутых. Марис продолжала:
— И, дорогая, ты должна пользоваться окончаниями мужского рода, если знаешь, что речь идет об он-дочери. Сможешь поправить запись, когда умоешься: Эгил не торопится.
— Госпожа, а разве разумно поселять он-девушку отдельно? — спросила Арона. — Госпожа Нориэль очень хорошо воспитывает свою новую подмастерье и не разрешает ей жить отдельно.
Госпожа Марис поморгала своими подслеповатыми голубыми глазами.
— Но, дорогая, они другие, — возразила она. — Иди мойся.
Она снова стала хранительницей!
— Проклятая он-девушка! — жалобно проныла Арона на своем языке, доставая ведро с водой из колодца.
— Ну, не такие уж мы плохие, — весело заметил на своем языке Эгил откуда-то из-за ее спины. Он перехватил у нее веревку, добавив: — Давай-ка я.
Ведро дернулось, расплескав воду. Эгил осторожно по пожил руки ей на плечи, но сразу одернул их и пошел с ней к дому, неся ведро.
— Тебе не следует напрягать глаза над этими «проклятыми записями», — сказал он, используя негативное окончание деревенского языка в слове из своего родного языка. — Мне хочется посмотреть на твой огород.
Эти два заявления ничего не значили, но Арона почувствовала, как волоски у нее на руках встают дыбом. Она вздрогнула. Он с любопытством посмотрел на нее; она пожала плечами.
— Кто-то прошел по моей могиле, — пробормотала она и оставила его на пороге. Не решаясь сказать, что у призрака внешность Эгила.
Марис всегда настаивала, чтобы Арона оставляла много места между словами для возможных поправок. Девушка тщательно вставила окончание «-ид» после каждого существительного и прилагательного, которые, как она знала, относятся к мальчикам. Несколько раз ей пришлось счищать чернила и переписывать, делая надпись более мелким почерком. Наконец, гордясь своей работой, она распрямилась и понесла показывать свиток Марис.
Но хранительницы не было.
В животе Ароны как будто зашевелилась ворона, девушка не обратила на это внимания и пошла вверх по лестнице, чтобы переодеться. Потом по какой-то причуде вплела многоцветную ленту в косу; когда она вышла, Эгил восхищенно посмотрел на нее.
— Мы все еще ищем место, — сразу начал он. — Гондрин, хозяйка пивной, позволила нам переночевать в своем доме в обмен на тяжелую строительную работу, но я не хотел бы, чтобы мои сестры росли в пивной — со всем уважением к хозяйке.
Арона взглянула на мать Эгила, которая сидела в другом кресле, поджав губы.