— Согласны, — протянула старейшая мать, кисло посмотрев на Арону.
В плотницкой Бетиас Арона не могла уснуть. Собственная постель казалась ей узкой и непривычной, теперь она принадлежала одной из маленьких дочерей тети Наты. Не сворачивалась в ногах маленькая рыжая кошка, не ходила по ее груди по утрам, заставляя встать. Сестры приставали к ней с вопросами, шумно просили во всех подробностях рассказать о происшествии и о том, как она собирается жить с Эгилом. Кармонт, дочь Элен, которая, вырастая, проявляла все признаки он-дочери, спросила, почему бы ей не выяснить, что нужно Эгилу, и не согласиться в обмен на то, чего хочет она.
— Потому что мы хотим одного и того же, — выпалила Арона. — Или — в другом случае — мы хотим прямо противоположного.
Она отодвинула стул и попросила разрешения уйти от обеденного стола.
— Мама, тетя Ната, тетя Элен, я не хочу есть. — Она убежала на крыльцо и заплакала, плакала о Марис, о себе, о записях и о том, что произошло с момента появления Эгила, дочери Элизабет, в деревне.
Если Эгил выиграет, что ей делать?
Она может жить здесь и ежедневно ходить в Дом Записей, присматривать за свитками. Эгил этого не позволит, но сможет ли он ее остановить?
Предположим, сможет. Тогда она украдет записи и спрячет где-нибудь. Но где? И если старейшие назначат его хранительницей, они заставят ее вернуть свитки.
Допустим, она спрячет их так, что никто не сможет найти, и откажется возвращать. Самое плохое, что с ней могут сделать, — изгнать. Безумная Бетия, убийца, была изгнана. Бабушка Ангхард сама себя изгнала, и Пелиел, Дочь Лаэли, и брат Джомми. Аста, дочь Леннис, сбежала с торговцами. Это одна из возможностей уйти от хулигана.
Если бы только ей удалось поговорить с Джомми! В записях говорится, что в изгнании ему было одиноко и страшно, но переносимо. Он ткач и без труда зарабатывал себе на жизнь. А как заработает на жизнь изгнанный Писец?
Неожиданно Арона села в постели. Он-торговец рассказывал о месте, где может жить писец и где записи в безопасности, там их никто не подумает изменять. Лормт! Ей даже показали дорогу туда. Может, торговец предвидел, что она будет изгнана? Это совсем страшно!
Но такого не случится. Старейшие ни за что не отдадут записи чужаку, человеку, который их изменяет, лжецу и хулигану, желавшему смерти старой хранительнице. Или отдадут ему его записи, а ей — ее. В этом есть смысл, почему никто не может его увидеть? Почему не согласились сразу?
Арона снова повернулась в постели. Одеяла кажутся спутанными, подушка комковатой. Голова у нее зудела. Она встала и принялась неторопливо расчесывать волосы. Старейшие примут разумное решение. Если нет, то последствия такие ужасные, что о них страшно подумать.