— Магия, — голос старика оказался тонким и высоким. — Могучая магия. — Он остановился, словно ожидая от Кори какого-то комментария, но время шло, и Кори чувствовал себя все более и более неуверенно.
— Я упал, — торопливо проговорил он наконец. — Я поскользнулся и упал. Я не знал, что было в той яме, и я не собирался ломать корзину — или сделать что-нибудь не так! — Кори подумалось, что объясняться со старым индейцем так же нелегко, как наблюдать за танцором в маске. И его снова охватил испуг… столь же сильный, как и раньше.
— Ты дотронулся до него — до этого амулета!
Мальчик подумал, что это, должно быть, вопрос, и ответил:
— Да, но я не собирался сделать что-нибудь не так, сэр! Я упал, а потом он оказался подо мной. Я… я вынес его на свет только для того, чтобы посмотреть, что же это такое. Но затем я тут же вернулся назад и положил его в корзину… честное слово, я так и сделал.
— Ты прикоснулся. Очень плохо. Теперь нужно снова чистить.
Черный Лось прижал сумку правой рукой к груди, левая же исчезла под одеялом, а затем появилась, и пальцы его были сжаты в кулак… кулак, который сначала задрожал, а потом раскрылся над костром. Наверное, он что-то бросил в середину угольков, подумал Кори: вверх поднялась струйка дыма, которая вскоре превратилась в настоящую мутную колонну.
— Ты, — Черный Лось посмотрел на Кори, — касался. Теперь ты должен очистить его. Возьми сумку с амулетом, подержи ее в облаке дыма и держи крепко. Ты сделал ошибку — и теперь ее нужно исправить.
Это был приказ, которому Кори не мог не подчиниться. Он неохотно подошел к Черному Лосю, принял у него сумку и медленно направился вперед, затем, с трудом удерживая на вытянутых руках, поместил ее над клубящимся дымом. Темный столб разорвался и закружился спиралью над котомкой, завис над головой Кори. Мальчик почувствовал странный запах и попытался помотать головой в разные стороны, чтобы защитить от него глаза и ноздри. Однако ему не удалось этого сделать, дым становился все более и более густым, пока он уже ничего не мог видеть, кроме его клубов.
Кори моргнул, затем еще раз. Перед ним все еще поднимается дым, но он больше не наполняет ноздри и не причиняет боль полуослепшим глазам. Этот пар поднимается вертикальной колонной в небо — колонной какого-то сигнала. И он должен сделать что-то крайне важное. Руки его шевельнулись, и толстая сосновая ветка прорезала эту колонну, с определенным намерением разбивая ее.
Его руки!
Но ветку держат не руки, это лапы — с когтями и грубым коричневым мехом на них! А его тело… Он больше не стоит на двух ногах — он полусидит на задних круглых ногах с перепонками между пальцев. И все его тело покрывает густой мех.