Внезапно «Polaris», будто натолкнувшись на что-то, взлетел в воздух, переворачиваясь вверх днищем. Водитель выпал, и тяжелая машина рухнула вниз, погребая его под собой. Движок заглох. В наступившей тишине стало слышно, как бьется ветер в желтые стены палатки.
Бритые парни, не сговариваясь, бросились в воду и поплыли к качающемуся на волнах гидроциклу. В носу машины зияла рваная дыра. Девица из последних сил выползла на песок.
– Пойду, посочувствую, – сказал Гусь, вытирая салфеткой жирный рот.
Сделав озабоченное лицо, он поспешил к стоящей на коленях девице. На ходу подхватив с травы полотенце, он помог ей прикрыть грудь и, обняв за плечи, повел к свободному столику.
– Доктора, – заорал один из бритых, высунувшись из воды, – позовите врача.
Бросив гидроцикл на произвол судьбы, они тащили к берегу бесчувственное тело водителя.
Волохов вернулся к столу.
– Вы можете мне дать адреса этих клубов? – спросил он, присаживаясь.
Брусницкий, прищурившись, посмотрел на его мокрые волосы.
– Вы что, искупаться успели?
– Так, освежился немного. Так что с адресами?
– У клубов неплохая охрана, но есть один, в Гнездниковском переулке, – там попроще. Кафе, клуб. Девушки с Тверской там перекусывают – никто не пристает. Неофициальное название «Дары моря».
– Спасибо, – Волохов поднялся, – пожалуй, я пойду.
– Держите меня в курсе.
– Конечно.
На песке возле воды медсестра в белом халате пыталась делать искусственное дыхание водителю гидроцикла. Один из его приятелей, бегая по берегу, орал в сотовый телефон, объясняя адрес водителю «скорой помощи».
Пушкин казался унылым и печальным, но, как подумал Волохов, не от горьких раздумий или в приступе стихосложения, а по причине более прозаической: голуби, как мэрия ни старалась этому помешать, с редким упорством гадили поэту на голову. День был пасмурным и прохладным, что было особенно приятно после изнуряющей жары. Возле памятника поэту фотографировались туристы. В кинотеатре закончился утренний сеанс, и народ валил к метро, обходя фонтан, от которого ветер разносил водяную пыль.
Вместе с толпой Волохов спустился в подземный переход, перешел на другую сторону Тверской и остановился, соображая, с чего начать поиски. Рядом стояла палатка с забавным названием «Крошка-Картошка», и он вспомнил, что ничего не ел после встречи с Брусницким в кафе на берегу реки. Купив две здоровенные картофелины с грибами, крабовым мясом и сыром, он не спеша перекусил, разглядывая Тверской бульвар.
В центре Москвы ураган не наделал столько бед, как во дворе Светкиного дома. Сорванные рекламные щиты убрали, а на их место уже повесили новые. Ветер повалил на бульваре старые деревья, а град выбил несколько стекол в домах, построенных еще в девятнадцатом веке. Поваленные тополя и липы уже распилили и вывезли, убрали сломанные ветки, и только еще не засыпанные ямы свежей земли напоминали, что деревьев на бульваре было куда больше.