Дмитрий молча срезал кончик пакета. Молоко белой струёй хлынуло в стакан.
Перестань себя истязать, сказал он тихо. Зато мы победили!.. Мы заставили их убраться с Байкала. Да как заставили!.. Бежали, бросив все снаряжение, технику. Филипп, как ни крути, но основная способность к выживанию нации... как и отдельного человека, определяется готовностью к жертвам. То есть когда идёт война, побеждает та сторона, где готовы больше принести в жертву своего благополучия... жизни своих сограждан, близких и прочих неудобств. А сдаётся та, где жители первыми говорят: да хватит нам голодать, да пусть они нас захватывают, не поубивают же! Зато наконец перестанем лить кровь. А что заберут Курилы... Судеты, Полабье, Сибирь, Вятку, имена, национальность... ну и хрен с ними! Мне жизнь и мой огородик дороже... Понял, Филипп? Спасая свои шкуры, они губят души. А у нас ни черта нет, кроме наших душ! И вообще у человека ничего больше нет.
А кто спорит, пробормотал Филипп.
Ты.
Я? Каким образом?
Сдаёшься.
Ещё нет, ответил Филипп тихо. Ещё нет.
Глаза его уперлись в крышку стола. К молоку не притронулся.
Дмитрий сказал настойчиво:
Победитель, как известно, определяется не по количеству потерь, победа может быть и пирровой. Победа за тем, за кем поле сражения, увы Бородину... Но обескровленный победитель всё же добивается своего! Иудеи пару тысяч лет... не помню точно, не важно, добивались своего государства. Да, шли на жертвы. Не ассимилировались с коренным населением, как ни принуждали их короли, цари, императоры, султаны, президенты. Теперь у них есть Израиль! Маленький, но свой. Курды добиваются своего Курдистана с такой же настойчивостью. Да, они народ проще и бесхитростнее. Но у них, как и у иудеев, есть жажда своего государства. Добиваются... как могут! Но добиваются. Мы в своей России знаем, что не можем добиваться ни хитростью иудеев, ни автоматами курдов, потому чисто по-русски обгаживаем тех и других. У меня есть уши — слышу, есть глаза — читаю, смотрю по телевизору. Одни тупые, другие хитрые... Так ведь? Да ты пей молоко, я ж пью!
Да пью я, нехотя ответил Филипп. Скоро вовсе на кефир перейду.
Я вот даже в своём... своей воинской части слышу старинное, что вот если нагрянет враг, то мы все плечом к плечу вместе... Увы, это только красивая отмазка! Как та, что русские долго запрягают, зато потом о-го-го!.. Ни черта не будет. Как сейчас, когда на улице пара сопляков избивает женщину, здоровенные мужики трусливо проходят стороной и возмущаются про себя: ну где же милиция? И почему это никто не вступится? Вон же сколько здоровых мужчин!.. Ну почему я первый? Пусть кто-нибудь начнёт, тогда и я... может быть. Только чтоб на мне не порвали рубашку. И не наступили на туфли, я их только что почистил... Филипп, что с тобой? Ты что, вроде бы стыдишься, что пошёл на жертву? Да, с нами больше нет Славки. Да, у меня, кроме Славки, погибли ребята, которым я доверял жизнь... Но мы победили!.. Другое тревожит, Филипп...