Наташа вернулась за стол озабоченная и несколько растерянная.
– Знаешь, что мне сказал этот козел? – спросила она. – Мало того, что он не вернул тебе твой коктейль. Так еще заявил, что все равно я уйду сегодня только с ним.
– Похоже, они у него под крышей, – сказал я. – Я предупреждал. И что ты собираешься теперь делать?
– Ты был прав, – сказала Наташа. – Но им нельзя показывать нашу слабость. Девушек осталось не так много, думаю, мои десять голосов перевесят.
Выдвижение кандидатов началось сразу после того, как распорядитель нашего бала перестал шептаться со своим опекуном.
Было забавно смотреть, как девицы, пришедшие сюда со своими парнями, вдруг все, как одна, стали выкликать Гошу. Хотя достаточно было бы и одной заявки. И таковых оказалось семнадцать. Похоже, их парни спокойно на это реагировали. Есть такое слово – надо! – будто говорили их физиономии. Таким образом, победитель уже как бы состоялся. Отступать нам было некуда. Наташа подняла руку.
– Юра! – выкрикнула она, положив руку на мое плечо.
На меня стали с интересом поглядывать, и некоторые, похоже, уже воочию видели мои синяки и кровь из носа, поскольку без финального мордобоя здешние посиделки считались бы неудавшимися.
Гошу избрали в первом же туре, и он уже на вполне законных основаниях надвигался на наш столик, мрачно глядя то на меня, то на Наташу. За ним наступали его соратники.
– Минуточку! – Наташа встала и предостерегающе выставила перед собой руку. – Я что-то плохо расслышала. Так какой итог голосования? Я что-то не поняла.
– Девятнадцать за Гошу, восемь за твоего Юру, – пьяно изрек председатель счетной комиссии, который тоже был в кожаной жилетке…
Распорядитель что-то ему шепнул, покачав головой. Мол, неплохо бы знать меру.
– Как может быть восемь, – спросила в наступившей тишине Наташа, – если у меня десять голосов?
Она тянула время, пока я оглядывал наши тылы, стараясь найти благополучный выход из этой ситуации. Или надеялась, что некоторые девицы пока суд да дело, пока начнется новое голосование, переменят свое решение в мою пользу. Во всяком случае, при этих ее словах все переглянулись. И я даже услыхал перешептывания, все же различимые в пьяном гуле.
– Действительно, как такое может быть?
– У нее же десять голосов, верно?
– Голосовала она за своего, так? И больше ни за кого. Откуда же восемь, когда должно быть больше?
Даже Гоша перестал гипнотизировать меня своим тяжелым взглядом.
– Придется переголосовать, – мотнул головой председатель счетной комиссии.
Все недовольно заворчали. И все же, ворча, снова подняли руки. Наташа проголосовала за меня, остальные за Гошу, пара-тройка девиц благополучно заснули, не выдержав марафона предвыборной компании.