Захлопали дверцы тесно паркующихся автомобилей. Увязая в снегу, заспешили к центру площадки, к заморскому катафалку, крутые парни, одетые в черное, с пышными букетами белых, дорогущих в это время года голландских роз, с зарослями алых гвоздик из Азербайджана и вовсе диковинными цветами и венками откуда-то из Южной Америки. Братва выглядела бы совсем великолепно, не хуже чем в фильме про «крестного отца», кабы не извечное российское разгильдяйство и наплевательское отношение к этикету. Обувь подводила и портила общую картину, поскольку рядом с черным лаком туфель прямо от Хьюго Босса соседствовали белые «адидасы» и многоцветные «рибоки». В общем, та еще картинка!
Какое– то время длилась предпанихидная суматоха, пока быстро решали, кто куда станет, да кто что понесет, а когда малость успокоились и открыли заднюю дверь катафалка, чтобы выкатывать из траурного нутра роскошный импортный гроб с бронзой, коричневым лаком и белоснежным шелком, над площадкой разнесся зычный грубый голос, усиленный мегафоном:
– Господа щербинская братва! Предлагаю всем отложить цветы, а руки за голову! Никаких лишних движений! На счет три открываем огонь на поражение! Раз!!
Мгновенное смятение смешало выстроившуюся было процессию, что-то завихрилось, кто-то оступился и рухнул в снег, кто-то громко выматерился.
– Два!!
И все услышали, как лязгнули затворы. Словно ощетинившаяся братва, сбившись в тесную кучу, увидела, что со всех сторон окружена стволами направленных на них «калашей». Ну солдатики у ограды и хмурые мужики, этих еще понять можно, выхватили из-под курток и пальто. А музыканты! Те когда успели положить в снег свои трубы и дудки и вытащить из футляров короткорылые десантные автоматы? Бежать бы, рассеявшись, да хоть и среди заснеженных могил! Но дорогу к ним перекрывали могильщики, все с теми же «калашниковыми», выглядывающими из распахнутых пол тулупов…
– Тр-р-ри!! – подобно треску автоматной очереди, раскатилось над площадкой.
И сейчас же полетели в снег венки и цветы, вскинулись к бритым затылкам ладони с растопыренными пальцами и все пространство между церковью и погостом заполнил непонятный воющий то ли крик, то ли дружный стон.
Со всех сторон к черной стае скученной братвы кинулись кондратьевские молодцы, они ловко и безжалостно вырывали из кучи отдельных особей, мгновенно обыскивали, кидали кого лицом в снег, а кого физиономиями на капоты машин. Лязгали наручники, толпа худела и редела, а на утоптанную площадку перед стоящим с мегафоном в руке Кондратьевым шлепались пистолеты, ножи и даже парочка хорватских «аграмов» и чешский «скорпион». Неплохой арсенал.