– Кого вам, простите? – послышалось из-за двери.
Интеллигентные люди. Турецкий стал так, чтоб его было видно всего в дверной глазок, и, достав удостоверение, раскрыл и протянул вперед.
– Я к вам из Москвы, – сказал он, – из Генеральной прокуратуры. По очень важному, хотя и печальному делу.
За дверью была тишина, видимо, читали, что написано в удостоверении. Наконец снова прорезался голос – немолодой, с хрипотцой.
– Печальнее того, что мы уже знаем, вы нам сообщите вряд ли! Ну хорошо, подождите, сейчас я вам открою…
На пороге стоял мужчина в домашнем халате и тапочках на босу ногу. Прихожая, освещенная рожковой люстрой, представляла собой узкий коридор, заставленный картонными коробками. Часть их содержимого валялась на полу. И вообще тут, похоже, прошел маленький ураганчик.
– Если вы снова с обыском, – сказал этот лысый человек, – то я должен сообщить: здесь уже все, что могли, переискали. И так и ушли. А я понемногу решил убирать. Вы извините, но Фире плохо и она лежит.
Турецкому больше ничего объяснять было не надо.
– Нет, я к вам не с обыском. Поэтому, ради бога, не волнуйтесь. А я хотел бы просто поговорить с вами в связи с той трагедией, которая обрушилась на вашу семью. Просто поговорить. Что-то узнать, если вы сочтете нужным мне рассказать. И я не займу у вас много времени.
– Вы хоть вежливый человек! – печально констатировал хозяин. – Ну что ж, пойдемте в комнаты. Только пусть вас не смущает этот, извините, бардак, который оставили после себя ваши коллеги.
– А почему вы считаете их, Геннадий Юрьевич, моими коллегами? – спросил Турецкий, проходя в большую комнату – ему была знакома эта стандартная трехкомнатная планировка, – где на диване с полотенцем на голове лежала женщина в спортивном костюме.
– Фира, к нам снова!
– Господи, – простонала женщина, – ну за что такие муки?!
– Здравствуйте, Фира Сергеевна, – сказал Турецкий, – извините меня за беспокойство. Я-то, вообще говоря, зашел к вам с одной целью: принести свои глубокие соболезнования по поводу гибели вашего сына. Я и в городе вашем, собственно, в связи с расследованием этого дела. Но, как вижу, опоздал.
– Фира, послушай, он знает, как нас зовут!
– А что толку, Гена? Ну хорошо, я принимаю ваши соболезнования. А что дальше? Нет, вы садитесь и извините, что я лежу. Этот обыск, вы знаете, так плохо на меня подействовал!
– Объясните мне, пожалуйста, что это был за обыск?
Она вдруг села и сняла со лба полотенце. Уставилась на мужа. Тот пожал плечами так, что руки его поднялись, будто крылья.
– Как это – вы не знаете? Как вы можете ничего не знать, когда они тыкали нам в нос удостоверениями прокуратуры?! – Женщина начала заводиться.