– Нет.
– Вот и я тоже. Однако есть!
Турецкий неожиданно расхохотался. Грязнов даже опешил, с чего бы?
– Понимаешь, – стал оправдываться Турецкий, – ты мне напомнил гениальный анекдот о логике старшины. Он объясняет молодому солдатику, что траектория – это невидимая линия, по которой движется пуля, снаряд, а тот, дурак, не понимает: как это – невидимая. Ладно, и старшина приводит весомый аргумент: ты комара знаешь? Тот отвечает, что знает, конечно. А член ты у него видел? Нет, говорит солдатик. И вот тут главный аргумент: а ведь есть!
Грязнов тоже рассмеялся. Он слышал этот анекдот, но забыл его.
– А служба у тебя, Славка, поставлена! – сделал Турецкий приятное другу. – Раз-два – и вычислили.
– Так чего тут думать-то? Она ж не из автомата звонила, как те, кто хотят сохранить свое инкогнито. Значит, умная и все сама понимает. А что не представилась, так тому могут быть сотни причин. Может, плакала дамочка…
– Все может быть, Славка… А ты заметил, что ни одна газета не сообщила об этом американце? Это значит, что наш с тобой коллега и «сосед» Владик Богаткин сумел вчера взять ситуацию в свои руки и наверняка ждет от тебя соответствующего поощрения в виде какой-нибудь стоящей информации. Американцы пока тоже молчат.
– Ага, я только в трех молодежках прочел аналогичную информацию: в «Мегаполисе» убит неизвестный. Ведется расследование. Держим оборону?
– Пока – да. Что предпринял с этим Зотовым?
– Пригласил его к двенадцати к себе. Ты, начальник, думай: сюда подскочить или, может, мы с ним к вам, в Генеральную, пожалуем?
– Ты его на опознание отправь.
– Спасибо, учитель! А ты что думал? Я на слово верить не привык. Скорей всего, сам с ним и подскочу в морг, хоть отродясь к этому заведению никакой симпатии не испытывал…
– Ну да, – в тон ему продолжил Турецкий, – снова как в анекдоте: был, говорит, нынче на кладбище – ну никакого удовольствия не получил!… Что-то тебя, Славка, с утра в афористику потянуло!
– Ага, а тебя в анекдоты. Нет, я к тому, что после посещения подобных заведений у нормального человека что-то смещается в мозгах и он начинает рассуждать о бренности жизни, то есть фонтанировать правдой, а не привычно «лепить горбатого». Особенно ваш брат журналист.
Не удержался генерал от легонького укола! И тут же получил сдачи.
– Это все так, – печально констатировал Турецкий. – Ты, главное, сам – под влиянием, впечатлением – не расколись перед свидетелем. Другими словами, как заметил один советский философ, не вноси в дело преждевременную ясность. На бобах останешься!
– Ты за кого меня держишь?! – почти взревел уязвленный Грязнов.