Все сказанное Рюриком было мной старательно записано на магнитофон.
Обещал мне Рюрик, для удобства дальнейшей работы над материалами, посвященными институту, дать еще и пространное резюме, где будут перечислены основные направления деятельности «Российского общества», отдельные разработки, модели, прогнозы, краткие справки на участников и многое другое, что обычно составляет основу любого материала. Ну а эмоции, ситуации, обобщения – это уж предоставлено мне самому. Могу я, естественно, обращаться и за консультацией, за отдельными уточнениями, за иной необходимой помощью непосредственно к директору института, то есть к Рюрику. Вообще он не любит терять время на общение с прессой, но, поскольку у меня особый случай, для меня уже сделано исключение.
Расстались мы душа, что называется, в душу. Выпили на прощание неразбавленного виски – по-русски, как с удовольствием тут же отметили помощники. А вот они своей навязчивой жизнерадостностью вносили какой-то еще неуловимый диссонанс. Ладно, будущее покажет…
…Несмотря на явный успех с Михайловым, я ощущаю вокруг себя как бы пустоту, причем ловко организованную. Мол, что дали тебе, тем и довольствуйся. Как зона молчания. Кого ни спрошу – по большей части отмалчиваются или ссылаются на незнание. Давно было!
Суть этой странной атмосферы мне объяснил Савелий Прохорович Заславский, с которым я познакомился еще в дни его пребывания в Москве на международном экологическом симпозиуме. Это он, собственно, и дал мне первоначальный импульс для поездки в Штаты с целью поиска документов об отце. Он же, кстати, предложил мне тогда свое гостеприимство здесь, чем я и воспользовался. К сожалению, Заславский далек от институтских проблем, ибо сама фамилия Михайлова вызывает у него, по его словам, несварение желудка. Терпеть не может его, другими словами. Но, как человек болезненно тактичный, не обмолвился ни разу об их негативных отношениях, предоставляя право выбора мне. И вот теперь, когда я буквально заставил высказать его мнение по поводу Михайлова, он нехотя объяснил мне, что старался никогда не иметь личных отношений с людьми, связанными со спецслужбами. И больше ничего.
Иначе говоря, это убедило меня в собственных первоначальных сомнениях по поводу, так сказать, чистоты идеи. И кроме того, поколебало в отношении к Рюрику.
По совету Заславского, который сообщил также, что расследованием гибели отца занималась почему-то не нью-йоркская полиция, а ФБР, но оно так и не привело ни к каким результатам, кроме предположения, что профессор Красновский стал жертвой бандитов, я решил обратиться в это Федеральное бюро. Ехать, кстати, никуда не надо было. Савелий Прохорович легко убедил меня, что мой английский не так уж и плох, а потому указал пальцем на телефонную трубку и, порывшись в справочнике городских телефонов, назвал номер, по которому нужно звонить.