– Ведь мы всегда о тебе заботились, – причитала мать.
Как было Соловьеву объяснить, что именно от этой заботы он все время мечтал избавиться.
Ему дали два с половиной года – за спекуляцию и валютные операции. Он решил не сдавать ни Марину, ни Пегаса, сказал, что все делал один, – ему-то уже все равно, а вот друзей подставлять было не в его правилах.
– Ну и дурак, – сказал ему один из сокамерников, узнав об этом. – Глядишь, за помощь следствию срок бы скостили.
Однако остальные слушатели были все-таки другого мнения. Предателей нигде особо не жалуют.
– Телка твоя, во всяком случае, вряд ли это оценит, – сплюнув на холодный бетонный пол, сказал собеседник Соловьева, остальные согласно закивали: женщины – они такие.
Действительно, Марина, хоть и прониклась к нему благодарностью за молчание и приходила поначалу довольно часто, потом стала появляться все реже, пока наконец не призналась, что встречается с другим и они даже собираются пожениться.
– Он, конечно, не такой, как ты, – сказала она напоследок. – Он такой тихий, скромный. С тобой было весело, мне тебя не хватает, но он не сидит в тюрьме. Я не хочу, чтобы мои дети были детьми преступника.
– А я и не собирался заводить с тобой детей, – зло ответил Соловьев. – Да и жениться на тебе тоже никогда не собирался. Какая из тебя жена, из шлюхи?
На том и расстались. Тогда Соловьев поклялся никогда больше не иметь серьезных отношений с женщинами.
Узнав о его похождениях на кинофестивале, в тюрьме поначалу стали звать его Киношником, но потом кто-то заметил его внешнее сходство с известным актером, с тех пор кличка Брандо прилепилась к нему на всю оставшуюся жизнь.
Кроме прозвища Брандо обрел в тюрьме много полезного. Например, уважение – он хоть и был совсем «зеленым», однако за шестерку себя держать не позволял. Ну и разумеется, немало полезных знакомств. Оценивая это время с высоты дальнейшего своего опыта, Брандо не склонен был считать два с половиной года тюрьмы прожитыми даром – без них он, вероятно, так и остался бы мелким спекулянтом, фарцовщиком, которого со временем наверняка вытеснили с рынка более опытные и неразборчивые в средствах конкуренты. Вряд ли он долго бы занимался фарцой, больно уж хлопотное это дело. Закончил бы институт, и неизвестно, что из него вышло впоследствии. А тут на высшем образовании поставлена точка, тюрьма заменила ему институт, и жизнь пошла совсем по другому пути.
Когда до выхода Брандо оставалось меньше полугода, на зоне появился очередной обитатель – человек лет тридцати пяти по кличке Безрукий. У него и вправду не хватало левой руки – в детстве с ним произошел несчастный случай, – но он и без нее прекрасно обходился. Через несколько часов знакомства Брандо в голову бы не пришло назвать нового знакомого калекой. Безрукому понравился молодой и сметливый парень, между ними сложились отношения если не дружеские, то, по крайней мере, учителя и ученика.