Госпожа Сумасбродка (Незнанский) - страница 18

Евгения всегда несколько смущала Танина манера здороваться. Она выпрямляла спину, приближалась и всем телом прикасалась к входящему – от колен до груди. Прижималась и лукаво поднимала горбоносенькое свое лицо с чуть раскосыми глазами и маленькими пухлыми, ярко накрашенными губами. Затем обычно следовал легкий, почти скользящий, ритуальный поцелуй. Здрасьте! Как мы по вас соскучились! Слишком получалось интимно – и грудь, прижимаясь, подрагивала, и живот словно призывал не стесняться.

Так и теперь, будто соблюдая свой ритуал, Татьяна прильнула к нему, обхватила за спину руками и как бы слегка обвисла.

– Проходи… – И, захлопнув дверь, она пошла в комнату.

И там, среди банкеток, повторилось то же самое. Только на этот раз Таня закинула обнаженные загорелые руки ему на плечи. Прижала лицо к его груди и вздрогнула, будто всхлипнула от горя. Но когда подняла лицо, глаза ее были сухи и абсолютно спокойны.

– Ты уже знаешь… – прошептала она, не отпуская его от себя и прижимаясь с еще большей страстью.

Он взял ее под мышки и попытался немного отстранить, но не тут-то было. Прилипла девушка и, видно, не собиралась отлепляться.

– Что произошло? – спросил он, глядя ей в глаза.

– А! – Она капризно мотнула головой с тяжелым «конским» хвостом, закрепленным на затылке большим гребнем. – Что теперь говорить?… Уверяют, он сам… Это просто ужасно. Я такое пережила! А ты? Ты – как?

– Повторяю, сегодня только вернулся, ничего не знал. И никто толком объяснить не может.

Он стал ласково гладить ее по спине.

– Устал?… Соскучился? – Она, видать, по-своему поняла его жест. И вдруг призывно вскинула голову: – Какие мы все дикари, Господи! Ну иди же, скорее! Иди!

А дальше – туман и какие-то нелепые, быстрые слова и отчаянно-суетливые движения рук…

Она перешагнула одной ногой банкетку и, опрокидывая на себя Женю, опустилась на нее, воскликнула:

– Мне так неудобно перед ним! Но что я могу с собой поделать, если ты мне нравишься?… Давай же, прошу!…

«Дурацкое дело нехитрое…» – почему-то мелькнула мысль и тут же растворилась в активных действиях Татьяны. Он и сообразить не успел, как оказался уже без брюк. А старинная банкетка, с обтянутым золотистой парчой сиденьем и изголовьем в виде двух сплетенных лебединых шей, отчаянно заскрипела, угрожая развалиться…

– Алене я ничего не скажу, – прошептала она ему наконец в самое ухо. – Зачем? Верно? Ах ты, моя прелесть… Я тоже соскучилась, все ожидала, что позвонишь… Так противно все было!

На кухне что-то упало, словно разбилась тарелка.

Евгений вскинул голову. Но Таня снова прижала его лицо к себе.