Зная за собой склонность к некоторому авантюризму, о чем было, кстати, известно и руководству, Евгений в конце концов пришел к решению действовать немедленно, не откладывая в долгий ящик.
Но чтобы деза была стопроцентно заслуживающей доверия, ее источник не должен был вызывать ни малейшего сомнения. Перебрав в уме несколько вариантов, Осетров остановился на самом неожиданном для самого себя. Ну да, если ты без конца думаешь об одном и том же, поневоле появляется неординарное решение.
В качестве источника, памятуя о глубоком огорчении Васнецова по поводу негативной роли в «битве гигантов» начальника УФСБ генерала Николаева, продавшегося – чего уж теперь сомневаться? – господину Деревицкому, Евгений и решил назвать этого генерала. И здесь имелись два плюса. Во-первых, лицо, близкое к руководству Федеральной службы, а значит, хорошо информированное. А во-вторых, те, кому надо, уже знают о тесных контактах сибирского чекиста с Деревицким. И следовательно, ни у кого даже сомнения не должно возникнуть, что процесс составления «списка приватизированных объектов, в отношении которых будет принято решение о пересмотре», находится под непосредственным контролем Николаева. А если еще точнее – Деревицкого. Ну а отмашку дал сам президент. Иначе генерал Николаев никогда бы и носа не сунул в это абсолютно незаконное предприятие.
Итак, общий план в голове Евгения Сергеевича сложился, оставалось его тщательно детализировать. Бывший генерал Попков был, безо всякого сомнения, мастером провокаций, и победить его можно было только его же оружием.
Вечером в квартире Попкова раздался телефонный звонок, Федор Данилович, оторвавшись от ужина, с недовольным видом поднял трубку.
– Слушаю!
– Ты меня извини, конечно, Федор Данилович, – зачастил взволнованный, но явно начальственный голос, – но что ж ты делаешь? Я до тебя, понимаешь, целый день не могу дозвониться!
– Кто это? – буркнул, не узнавая, Попков.
– Ну ты даешь! Петраков. Я что, так постарел?
– А-а, здорово. Почему паника?
– У тебя как, все в порядке?
– Да проверяли тут все, что надо. Спокойно. Можешь говорить.
– Ариф скис, Федор Данилович.
– Это как же? – забеспокоился Попков. – Почему?
– И фрукты сгнили. Полный абзац.
– Кто? – грозно спросил Попков.
– МУР, Федор, все он, проклятый. Вышел из-под контроля.
– Ай, Петраков, не гони туфты! Когда это ты его контролировал?
– Во всяком случае, прежде таких проколов не было.
– Значит, это твоя недоработка. Но это теперь все – болтовня. Делать-то что будем? Ай как плохо!…
– Выручать надо. Причем по твоим каналам. Надо срочно поднимать общественность. Ну, ты знаешь – снова гонения на лиц кавказской национальности, тут и московский голова виноват, и его борзые. Можно ни в чем не стесняться. А по милицейскому беспределу надо ударить покрепче. У тебя, знаю, есть свои мальчики, вот и настропали их устроить на рынке в Перове хорошенькую киносъемку с участием обиженных стариков, свидетелей разных, да покруче, со слезами и так далее. Ну как ваша «независимая», – Петраков легонько хохотнул, – умеет это изображать. Вообще-то надо было успеть все это показать еще в сегодняшнем вечернем выпуске, но, думаю, не поздно будет и по завтрашней программе. Покруче, покрепче, Федор. Тут уж надо без всяких стеснений. Помнишь ведь главный принцип – чем чудовищнее, тем и убедительнее. Да, и об адвокате хорошем надо бы позаботиться. А уж чтобы его допустили к Арифу – это я сам похлопочу. Короче, начинай мозговать, время не ждет. Пока, Федор Данилович. Приятного тебе ужина. Кланяюсь супруге.