Когда небо над нашими головами начало светлеть, я решилась нарушить молчание:
— Ну, раз нам пока вроде бы ничего не грозит, я схожу вниз посмотреть, как там Лили.
— Можешь идти. — Соларин повернулся ко мне, половина его лица была в крови, с мокрых волос на нос и подбородок стекала вода. — Однако сначала я хочу поблагодарить тебя за то, что ты спасла мою жизнь.
— Скорее это ты спас мою, — ответила я ему с улыбкой, хотя все еще дрожала от холода и страха. — Я не знала, что делать…
Но Соларин продолжал напряженно смотреть на меня, держа руки на штурвале. И вдруг он наклонился ко мне… Его губы были теплыми, вода с его волос капала мне на лицо. О нос судна разбилась новая волна, и брызги снова окатили нас с головы до ног холодными, жалящими струями. Соларин прислонился к штурвалу и прижал меня к себе. Мокрая рубашка липла к моей коже, но от его рук исходило тепло. Он снова поцеловал меня, и на этот раз поцелуй длился долго. Наш кораблик скакал по волнам, палуба под нами ходила ходуном. Наверное, поэтому у меня так кружилась голова. Его тепло проникало в меня все глубже и глубже, я не могла пошевелиться… Наконец Соларин отстранился от меня и с улыбкой заглянул в мои глаза.
— Если я буду продолжать в том же духе, мы точно утонем, — произнес он, но его губы по-прежнему были рядом с моими. Он неохотно снял руки с моих плеч и снова взялся за штурвал. Лицо Соларина помрачнело. — Спустись лучше вниз, — рассеянно проговорил он, раздумывая о чем-то и больше не глядя на меня.
— Попробую найти что-нибудь, чтобы перевязать тебе голову, — сказала я и тут же разозлилась на себя, потому что получился какой-то невнятный лепет.
Море все еще бушевало, вокруг нас вздымались темные горы воды, но это не объясняло того чувства, которое охватывало меня, когда я смотрела на мокрые волосы и мускулистое тело Соларина, особенно там, где к нему прилипла мокрая рубаха.
Когда я спускалась вниз, меня все еще трясло. Разумеется, думала я, эти объятия были не более чем пылким проявлением благодарности. Но тогда почему у меня так кружится голова? Почему я до сих пор вижу перед собой его прозрачные зеленые глаза, так ярко вспыхнувшие перед тем, как он поцеловал меня?
В тусклом свете, льющемся из иллюминатора, я стала пробираться по каюте. Гамак оборвался, и Лили сидела в углу, держа на коленях перепачканного Кариоку. Он прижался лапами к ее груди и пытался облизать ей лицо. При моем появлении маленький песик оживился и немного повеселел. По колено в воде я бродила туда-сюда по каюте, вытаскивала из воды какие-то вещи и бросала их в раковину.