Барон прикусил язык. Глупо получилось. Завел разговор, не подумав, — только чтоб заговорить пульпидору зубы, отвлечь от скользкой темы… Забыл, твоя светлость, кто из вас двоих — специалист по заговариванию зубов?
— …Орден Зари — единственный орден, где для рыцарского статуса не требуется дворянства! И я стал рыцарем! Черным Аспидом! Воплощением темной стороны равновесия! Я достиг всего, чего может достичь человек моего происхождения и положения. Дворяне и маги, рыцари Вечерней Зари, служили мне, выполняли мои приказы…
Голос Рене набрал силу, стал глубже, в нем пробились властные нотки. Горбун больше не кричал, он говорил, вещал: уверенно и величественно. Комната наполнялась мрачной силой, как флакон аптекаря — ядом; пламя свечи в испуге съежилось перед Тьмой, вознесшей голову. Казалось, еще немного — и тонкие стены пристанища не выдержат, развалятся карточным домиком под напором изнутри.
— О, это сладкое бремя власти! бремя славы! бремя Темного Владыки!..
Внезапно пульпидор умолк и сник, будто снизошедшая на него Тьма покинула своего избранника. На груди Рене, ясно виден в растегнутом вороте рубахи, шел черно-белыми пятнами медальон. Омфалос напоминал волдырь, налитый изнутри гноем.
— Моим кумиром с детства был Губерт Внезапный, — чуть слышно проговорил горбун. — Я всегда хотел хоть капельку походить на герцога. Красота, сила, титул, слава… Что ж, я приблизился к идеалу настолько, насколько возможно: рыцарь Ордена Зари, победитель Белого Голубя, Черный Аспид… Надо подняться на вершину, чтобы оттуда увидеть: все зря. Муравей перед драконом — вот кто я по сравнению с ним. Горбатый колдунишка-простолюдин, возомнивший о себе невесть что… А она по-прежнему умирает: день за днем, год за годом. Орден, Завет, идеалы… Плевать! Я хочу спасти ее. Это все, чего я хочу.
— Вы хотели передать крепундию в Надзор Семерых. Верно?
Кугут угрюмо кивнул.
— Пожалуй, я в силах вам помочь. Я знаком с Гувалъдом Мотлохом, верховным архивариусом Надзора Семерых. По возвращении в столицу я мог бы…
— Вы не шутите?!!
— Нет. Не скажу, что мы с верховным архивариусом — близкие друзья… Но я попытаюсь свести вас. Если, конечно, капитул Надзора не будет против. И не надо меня благодарить! — Конрад жестом остановил Рене, багрового и задыхающегося от возбуждения. — Я еще ничего для вас не сделал. Обождите результатов.
— Возьмите ее.
Рене произнес это так, словно расставался с возлюбленной.
— Хотя бы на ночь. У вас она будет в большей сохранности. И потом… Я не хочу сегодня видеть сны.
— Польщен вашим доверием, молодой человек, — барон не удержался, позволив себе чуть больше язвительности, чем следовало бы. — Но я бы посоветовал вам просто снять медальон и положить рядом, на табурет.