Правда, во время работы мы используем скорее принципы театральной постановки, нежели из области литературоведения. Экспозиция, завязка, развитие действия, предкульминация, кульминация, развязка. Событие — поступок, явление или факт, меняющий психологические мотивации героев. Мизансцена: камерная, массовая… Освещение. Декорации. Авансцена. Темпоритм. Интонации, жест. И так далее. Привычка…
Вопрос: Не секрет, что во многих ваших произведениях присутствуют «вторые, третьи и…надцатые» смысловые пласты. Считаете ли вы, что для полного понимания всего того, что вы вкладываете в книги, читатель должен прочитать некоторое количество «специальной литературы» или первоисточников? Что вас больше радует: то, что читатель отыскивает то, что вы вкладывали в книгу, или если находит что-нибудь свое, но согласующееся с книгой.
— Не надо читателю заранее готовиться к книге, читая «первоисточники». Все-таки художественная литература — штука демократическая. И если ребенок не увидит в «Курочке Рябе» сакральность мироздания, где малое может стать великим, а мышка способна сыграть роль Брахмы, разбив Великое Яйцо, — то хотя бы просто будет этот ребенок сопереживать терзаниям деда и бабки, а также увлеченно следить за сюжетом: «Бить или не бить — вот в чем вопрос!» Другое дело, что полезно находиться «внутри» культуры, обладать определенным багажом эрудиции и интеллекта, разбираться в знаковых аллюзиях. Ведь даже для того, чтобы догнать уходящий автобус, совсем не вредно обладать определенной физической подготовкой, — иначе есть риск запыхаться, споткнуться и в конце концов остаться на дороге. Как, читая «Графа Монте-Кристо», совсем не вредно однажды понять, что Монте-Кристо — это Гора Христова, иначе Голгофа, на которой восстал из мертвых Эдмон Дантес, обладатель богатств земных и знаток языков человеческих, преданный прокуратором Вильфором, умывшим руки, и близкими друзьями, восстал не к прощению, а к мести, которая сожгла его дотла… А вдруг авантюрно-приключенческий роман приобретет дополнительный смысл?
Вопрос: Вы одни из тех авторов, кто наиболее тактично и уважительно относится к читателям. И все-таки, какие качества в читателях более всего раздражают вас — а какие радуют?
— Радуют искренность, открытость, способность к диалогу (с книгой, не с нами!), эмоциональность, помноженная на интеллект, умение принять игру, внимательность и сопереживание.
Раздражает небрежность, торопливость, хамство, нежелание думать и чувствовать, самоуверенность и потребительское отношение к книге. Кажется, Лабрюйер сказал: «Книга — зеркало. Если в него заглянет баран, трудно надеяться, что наружу выглянет ангел».