Что такое арбалет, я знал. И, как сын своего века, мог бы рассказать им про арбалеты больше, чем они знают сами. Просто не представлял, что арбалеты могут быть такими маленькими. На лазерных дисках энциклопедий и даже в библиотеке Мошкова я видел только обычные, где тетиву натягивают крюком с пояса, или же усложненные, где ее же тянут воротом. Но те арбалеты были величиной с лук кочевника, стреляющего на скаку.
– Рыцарь даже не пытался закрыться щитом! Не верил, что Ланзерот выстрелит?
Бернард показал головой.
– Он видел, что за стрела в канавке арбалета. Я насторожился.
– Что-то волшебное?
– Нет, – отмахнулся Бернард с полнейшим пренебрежением. – Ничего волшебного! Просто этот арбалет и стрелы ковали гномы. А их стрелы прошибают и щиты, как гнилое полотно. Любые щиты прошибают! Кроме щитов самих гномов.
Он пошел снимать с убитого рыцаря доспехи, потом его закопали, а я все еще не мог захлопнуть рот. Гномы? Здесь есть еще и гномы?
От свежего холмика земли донесся строгий голос. Священник читал заупокойную молитву. Убитый был христианином, возможно, священник решил дать киллеру какой-то шанс выбрать котел в аду на не самом горячем пламени. Голова моя шла кругом, но потом я решил, что если гномы, то легче объяснить и летающую гарпию... Правда, раз есть гномы и гарпии, то могут быть монстры и покруче.
Доспехи с убитого Бернард нашел слишком легкими, непрочными, в доказательство порубил их громадным топором, как тонкую жесть. Но меч взял, осмотрел, хотел отдать мне. Воспротивился Ланзерот, меч – оружие рыцарей, а простолюдину надлежит драться топором, пикой, кинжалами и другими видами простого оружия. Бернард возразил, что в бою каждый хватает то, что под рукой, Ланзерот на это заметил, что они не в бою, на что Бернард сказал многозначительно, что зато в походе, особом походе, а господь не будет в обиде, если они пропустят вечернюю мессу или опоздают к причастию.
Завязался длинный спор, оба ссылались на обычаи, авторитеты, писаные и неписаные законы. Я уже ничего не понимал, потихоньку отстал – стыдно подслушивать, но чувство благодарности к Бернарду укрепилось.
Я все еще пребывал словно в волшебном сне, временами чудесном, временами дурном. Осмелев, приподнимался на стременах, готовый взлететь, как летал во сне, порхать и кувыркаться в воздухе, визжать от счастья дурным голосом.
Остаток дня ехали без всяких приключений, но теперь Ланзерот старался не удаляться далеко от повозки. Да и Бернард с его громадным топором держался поблизости, хотя ехали по тихой, мирной земле. Здесь, как они уже напоминали друг другу, явно успокаивая, еще в древности истребили не только нечисть, но даже волков, что раньше таскали овец прямо из сараев.