Поддерживая Рона под руки, его протащили по темной лестнице, провели через какую-то дверь и, наконец, зажгли свет.
Пленник сощурился, а когда глаза привыкли, начал осматриваться. Это оказалась небольшая квартирка с выцветшими обоями, довольно опрятная.
Охранники сняли маски, потом один из них достал наручники – настоящие, из легированной стали и, развязав стянутые ремнем руки пленника, заковал их в стальные браслеты, на этот раз спереди.
– Братцы, этот ремень из моих штанов, хотелось бы как-то его назад приспособить, а то они мне великоваты.
– Так походишь, – ответили ему.
– Ладно тебе, Дольф, заправь ему ремень, а то еще запнется о штаны и пробьет себе голову. Калахер сказал, этот придурок стоит кучу денег.
Тот, кого назвали Дольфом, недовольно скривился, но выполнил приказ старшего и даже поинтересовался, не туго ли застегнул ремень. Рон поблагодарил и сказал, что в самый раз.
– Можешь сесть на диван или в кресло, – добавил старший. – Если понадобится в сортир – скажи, мы тебя отведем. Пожрать-попить тоже найдется, на этот счет никаких ограничений.
– Бабы только для тебя не припасли, – усмехнулся
Дольф, однако глаза его смотрели настороженно.
Когда двое охранников покинули квартиру, а главный отлучился на кухню, Дольф сел напротив Рона и заговорил:
– Ты, говорят, очень крутой, да?
– Я бы так не сказал.
– Да? А чего же нас предупредили, чтобы были с тобой поосторожнее?
– Мне об этом ничего неизвестно.
– Ну-ну.
Дольф откинулся на спинку стула, положил автомат на колени и принялся молча сверлить пленника взглядом.
– А дружка-то твоего, того, грохнули. – Дольф хохотнул. – Теперь его на дне прудовые черви жрут.
– Его тело кто-нибудь видел? – спросил Рон.
– Не знаю.
– Значит, Джек жив.
– А если жив, то что?
– Он будет меня искать. – Рон вздохнул. – Джек добрый парень, но, если его разозлить, он бывает жестким.
В комнату вошел главный.
– Слышь, Бенито, он нас запугивает.
Бенито посмотрел на пленника, сел на диван у противоположной стены и сказал:
– Ты бы лучше не доставлял нам хлопот, парень, а то придется ломать тебе ноги, а я это ужас как не люблю делать.
– А я люблю, – заметил Дольф и, поднявшись, принялся расхаживать по комнате, ненадолго останавливаясь то возле наглухо зашторенного окна, то у книжной полки. Впрочем, ни одна книга его так и не заинтересовала.