Но приключения того дня только начинались. Пройдя ярдов двадцать по тропе, я заметил за деревьями шайена и глазом не успел моргнуть, как тот спустил тетиву. Больше всего меня поразили две вещи: во-первых, я до сих пор не слышал, чтобы при выстреле из лука раздавался такой грохот, а во-вторых, чтобы стрела летела так медленно. Я видел, как она неуклонно приближается к моей голове, словно пробивая внезапно затвердевший воздух, и почти без труда сумел уклониться от нее так, что острый железный наконечник прошел чуть выше моей головы. Разумеется, меня спасла лишь мгновенная реакция, но я и раньше замечал, что иногда, в минуту опасности, время как бы замедляет свой бег, давая неповоротливым человеческим мозгам возможность оценить ситуацию и принять решение. Через мгновение объяснился и странный грохот: взглянув на индейца, я увидел его на снегу в луже крови, а рядом — всадника, кавалерийского капрала с дымящимся карабином в руках.
— Бог мой! — крикнул он. — Ну и местечко же ты выбрал, чтобы облегчиться!
Да, сэр, он решил, что мне приспичило. А как еще, позвольте узнать, мог тот капрал объяснить мое одинокое блуждание в снегах?
— Эй! — снова окликнул он меня и постучал пальцем по макушке своей лошади. — Ты, часом, не ранен?
Скосив глаза, я увидел оперение проклятой стрелы, пробившей мне шляпу в дюйме от черепа. Со стороны наверняка казалось, что я стою с продырявленной головой. Я молча вытащил стрелу, отбросил ее в сторону, вскочил на лошадь позади него, и мы отправились назад в лагерь.
У первых палаток капрал спешился и направился к группке голубых мундиров и отдал честь. Я последовал его примеру.
— Сэр, — начал он, — я разведывал…
— Минуту, — перебил его офицер и посмотрел на меня.
Я стоял, озираясь по сторонам и почти не узнавая места, где прожил несколько недель. Одни солдаты все еще сгоняли пленных женщин и детей, другие — захваченных шайенских лошадей. Везде царили смерть и разорение.
— Подойди, солдат, — сказал офицер.
Поняв, что приказ относится ко мне, я приблизился. Это был довольно симпатичный молодой человек, высокий, с хорошей фигурой, пшеничными усами и длинными белокурыми волосами, доходящими до самых плеч. На воротнике его кителя сияли две золотые звезды, по одной с каждой стороны.
Из-под густых светлых бровей на меня смотрели ледяные бледно-голубые глаза, и голос, похожий на скрежет мельничного колеса, произнес:
— Застегнись!
Я поспешно повиновался.
— Ты под арестом, — снова проскрипел офицер. — Назови свое имя сержанту охраны.
Подобравший меня капрал решил, как видно, оказать мне еще одну услугу.