Ночью метель возобновилась с прежней силой, и утром пришлось опять выкапываться, хотя из менее глубоких сугробов. Теперь уже слой свежего снега на равнине достигал почти метра, и движение сделалось более затруднительным; поэтому, пройдя за день всего пятнадцать километров, все так устали, что остановились на ночлег раньше обычного времени.
Местность и погода сохраняли свое удручающее однообразие.
Вечером метель прекратилась, и сквозь тучи, по-прежнему стлавшиеся почти по поверхности бесконечной снежной равнины, по временам показывалось солнце, низко повисшее над горизонтом. Картина, которая представилась глазам наблюдателей, была совершенно фантастическая: белоснежная равнина, клубы и клочья быстро ползущих по ее поверхности серых туч, беспрерывно меняющих свои очертания; столбы крутящихся в воздухе мелких снежинок и то тут, то там, в этой бело-серой мутной и движущейся мгле, ярко-розовые отблески от лучей прорывавшегося солнца, которое то появлялось в виде красного шара, то исчезало за серой завесой. Наши путешественники после ужина долго любовались этой картиной, пока усталость не загнала их в юрту и в спальные мешки.
На третий день спуска барометры показали, что местность находится уже на уровне моря, а уклон равнины на север все еще продолжался.
Когда Боровой, записав показания барометра, сообщил об этом своим спутникам, Макшеев воскликнул:
– Что же это? Мы уже съехали с хребта Русского, не встретив ни одного ледопада, ни одной трещины!
– Более удивительно, – заметил Каштанов, – что здесь должен быть берег моря, а следовательно, конец огромного ледяного поля, которое спускается по северному склону этого хребта и, по нашему измерению, имеет семьдесят километров в длину. Здесь, подобно тому, что мы знаем об окраине антарктического материка, должен быть высокий обрыв, ледяная стена в сотню метров высоты, а у ее подножия – открытое море или хотя бы поля торосов, полыньи и среди них отдельные айсберги. Ледник ведь двигается, напирает на морской лед.
Но следующий день не принес перемены. Снежная равнина продолжалась с тем же характером и уклоном на север; ветер упорно дул в спину путешественникам, словно подгоняя их вперед; низкие тучи клубились и сыпали по временам снегом. Все ожидали, что спуск вот-вот кончится, торопились, всматривались вперед, обменивались надеждами на близкий конец. Но все было напрасно, проходил час за часом, километр за километром оставались позади, и наконец общая усталость заставила остановиться на ночлег.
Когда юрта была поставлена, все столпились вокруг Борового, устанавливавшего ртутный барометр; всем хотелось видеть его показания, так как на карманных анероидах стрелки уже вышли за конец делений на циферблате и не показывали давления воздуха как следует.