Мне сразу представилось, что значило присутствие этого раба в жизни моих предков, многие из которых были жестокими, требовательными, жадными…
Этот Орег по сути являлся «Надоедой». Красивым мальчиком, очень похожим на моего брата. Бедный раб!
— Что произойдет, если я велю тебе сидеть на месте и не двигаться? — спросил я.
— Я не буду двигаться, — спокойно ответил Орег. — До тех пор, пока ты не умрешь или пока не скажешь, что отменяешь свой приказ. Я обязан выполнять все твои пожелания.
Я чувствовал, что парнишка сильно напряжен. Наверное, он еще не знал, что во мне нет страсти мучить тех, кто находится у меня в подчинении. Для того чтобы это понять, ему, как и Стигийцу… то есть Нарциссу, требовалось время.
— Ты сказал, ты являешься Хурогом. Что это значит? Следует ли воспринимать это буквально? Или ты имеешь в виду, что привязан к этому месту магическими силами? — спросил я.
— Мне кажется, это одно и то же, — спокойно ответил Орег, рассматривая собственные руки.
— Ты знаешь, что происходит в замке в настоящее мгновение? — продолжал расспрашивать я.
Юноша поднял голову и уставился в стену, но у меня возникло ощущение, что он все видит сквозь нее.
— В тронном зале догорает огонь в камине. В дальнем правом углу снует крыса — надеется найти что-нибудь съестное. Твой дядя смотрит на догорающие угли в камине. Он стоит, сцепив пальцы рук за спиной. А…
— Достаточно, — остановил его я. — Ты можешь видеть одновременно две разные части замка?
— Нет. У меня всего пара глаз, как и у тебя, — ответил Орег.
— А слышать то, что происходит в том месте, куда ты смотришь, можешь?
— Могу.
Я взволнованно провел ладонями по бедрам. Со страхами Нарцисса я был в состоянии справиться, потому что знал причину их возникновения. Доверие Пенрода завоевал тем же самым способом — я его понимал. Мне требовалось понять и Орега.
— Ты ощущаешь боль, когда в замке что-то ломается, рушится?
— Нет, — ответил Орег. Потом добавил, хотя и с явной неохотой: — Я это чувствую, но боли не испытываю.
— А где ты обитаешь? Во всем замке или лишь в наиболее старых его частях? — не унимался я.
— Во всем замке и на прилежащих ему территориях. В конюшнях, в кузнице, даже в сточной трубе, — покорно ответил Орег.
— Если ты — замок, то почему тогда все еще обладаешь человеческим телом? — спросил я, кивком указывая на его туловище.
— Это забавляло моего отца…
Некоторое время я обдумывал то, что только что услышал.
— Итак, когда наносится ущерб замку, ты не чувствуешь боли… А если непосредственно тебе причиняют вред? Тебе больно?
Я прищурился.