Когда-то давным-давно, когда Модести Блейз была маленьким существом без друзей, без дома, без имени и проводила время в странствиях по охваченным войной Балканам, а потом и Ближнему Востоку, ее снова и снова посещал животный ужас. Но затем от частого повторения это ощущение преобразовалось в тот стимулятор, который подействовал и сейчас.
Подобно тому, как альпинист мысленно оценивает свой маршрут, взвешивая все возможные опасности, Модести Блейз пыталась разобраться в сложившейся ситуации.
Ее и Вилли брала четверка бандитов. Еще четверо играли в карты, когда она появилась на вилле. «Фиат» уехал, а в нем укатил, по меньшей мере. один человек. Выходит, на вилле осталось не больше семи. Если, конечно, в доме не находились те, кого она не видела. Но это казалось маловероятным.
Где-то в половине девятого у них, наверно, обед. Затем, похоже, опять карты. Самое лучшее время застать их врасплох.
Пусть соберутся все вместе. Вступать в борьбу с вооруженными бандитами, если они разбредутся по всему дому, равносильно самоубийству.
Модести вспомнила диванчик в коридоре. Для кого он — для охранника? Но было бы бессмысленно охранять дверь, которую только что закрепили намертво. Может быть, просто на диванчике кто-то спит ночью? Модести открыла глаза и спросила:
— Сколько времени нам понадобится, чтобы начать действовать?
Вилли задумчиво посмотрел на голую стену, затем ответил:
— Минут сорок… Плюс-минус десять.
— Ты можешь все устроить по-тихому?
— Ну да. У меня есть одна мысль. Но для подготовки нужно полчасика…
— У тебя в запасе даже два часа. Мы все равно не выступим раньше десяти. Торопиться ни к чему.
— Годится. — Вилли словно прочитал ее недавние мысли и пришел к тем же выводам. — Пусть соберутся в большой комнате, там их и возьмем, да?
— Да, я из холла, ты из кухни.
— Да, так оно будет лучше.
— Я пущу в ход Ошеломитель.
— Давай.
Возникла пауза. Потом Вилли повернулся на бок и, глядя на Модести, спросил:
— Давно хочу узнать — как тебе «Алиса в стране чудес»?
— Даже не знаю, что и сказать. Жаль, я не читала «Алису» в детстве. Теперь уже не то впечатление. Я знаю, что это классика, что этот Кэрролл был человек с большими причудами, а потому я сразу начинаю выискивать разные там символы… — Помолчав, Модести добавила: — Мне нравятся стихи, а вот героиня не очень. Почему она так мало пугается?
— Ну, для нее это как сон. Она чувствует, что все вокруг ненастоящее.
— В ее возрасте сны меня пугали сильнее, чем явь…
— Меня тоже.
— А ты читал «Алису» в детстве?
— Тетка читала, — сказал он, погружаясь в воспоминания. — В десятиминутных промежутках между клиентами.