— Никаких проблем у нее не возникло?
— Если верить Венгу, она была не очень-то довольна, что ни ты, ни я не пришли ее проводить.
— Он разве не сказал, что мы через несколько дней прилетим ее повидать?
— Сказал, но она все равно насупилась.
— Ничего, переживет, — сказала Модести, пожимая плечами.
— По-моему, она не очень горевала, что нас там не было, просто подвернулся хороший случай немного поактерствовать.
Вилли встал, расстелил на столе одеяло. Потом положил картину лицевой частью вниз. Подрамник был дубовый, с одной поперечиной и крепился к раме металлическими уголками поверх резиновых пластин. Вилли разложил на столе свою сумку с инструментами. Он отвинтил уголки и вытащил подрамник из резной раззолоченной рамы.
— Ты можешь вытащить холст так, чтобы не повредить печать? — осведомилась Модести.
— Еще бы, Принцесса. — Вилли взял небольшую, похожую на вилку фомку и начал отдирать первую из многочисленных скрепок, удерживавших холст.
Так, в молчании и в трудах, Модести и Вилли провели четверть часа.
— Вилли, — нарушила тишину Модести. — Все никак не могла выбрать момент — хочу сказать тебе, что в Бейруте возник Майк Дельгадо.
Вилли покосился на нее, затем продолжил отдирание скрепок.
— Возник? — повторил он. — Как же у него это получилось?
— По его словам, он случайно оказался в тех же краях, что и я.
Вилли отделил верхний ряд скрепок.
— Дельгадо оказался там как раз в тот момент, когда ты проигралась в пух… Что ж, это даже хорошо. Он растрезвонит это по всему белому свету.
— Это уже попало в кое-какие газеты, — заметила Модести. — Я обещала увидеться с ним в Лиссабоне. Может, имеет смысл поддержать знакомство?
Вилли задумался, почесывая подбородок рукояткой фомки.
— У Дельгадо тут могут быть свои планы, — сказал он наконец. — Может, это не то, что нас интересует, но… Короче, не надо его разочаровывать.
— Ты хочешь сказать, что если он прибудет в Лиссабон, то исключительно потому, что у него есть свои профессиональные виды на меня? — спросила Модести. Она встала и подошла к Вилли, который снова склонился над холстом.
— Ну да. Ты же знаешь его как облупленного. Принцесса. Она улыбнулась и, постучав Вилли пальцем по плечу, заметила:
— Вилли, ты, может, просто устал, но твои слова звучат жутко бестактно. Разве ты не допускаешь, что я могу интересовать его сама по себе? Как женщина?
Вилли положил фомку и сокрушенно покачал головой.
— Господи, как я наивен, Принцесса, — пробормотал он. — Это моя беда. Я просто осел.
Модести рассмеялась и прошла в соседнюю комнату. Там в углу стоял большой ящик, из которого виднелись гипсовые статуэтки, упакованные в солому. Каждая из них была высотой примерно в два фута, и выглядели они по-восточному причудливо, а если что и притягивало к ним взгляд, то, пожалуй, вопиющее отсутствие вкуса в исполнении. У одной из статуэток была отломана голова. Ящик был готов к отправке в Лиссабон на адрес несуществующей фирмы, каковой предстояло забрать его в порту. Модести взяла и голову, и туловище статуэтки и вернулась в комнату к Вилли. Он уже полностью отделил холст от подрамника и теперь проверял его податливость.