— Что-нибудь придумаем, — уверенно сказал Бен Канаан, — но в нашем распоряжений всего несколько недель.
Мандрия встал, вздохнул и покачал головой.
— Господин Бен Канаан, вы приплыли ночью и тут же требуете от нас невозможного., , и к тому же всего за две недели. Сердцем, — продолжал Мандрия, приложив руку к груди, — я чувствую, что все будет сделано, но умом, — тут он постучал пальцем по лбу, — понимаю, что это невозможно. — Киприот заложил руки за спину и зашагал по комнате. — Поверьте мне, господин Бен Канаан, — он круто обернулся и сделал патетический жест, — вы, люди Пальмаха и Моссада, можете положиться на нас, кипрских греков. Мы готовы стоять за вас до последней капли крови. Мы на вашей стороне! Мы с вами! Мы готовы сделать для вас невозможное. И все-таки… Кипр окружен со всех сторон морем, англичане не дураки, и они не спят. Я, Мандрия, готов сделать для вас все, но устроить побег трехсот человек из Караолоса — это выше человеческих сил. Лагерь окружен трехметровым забором из колючей проволоки, всюду вооруженная охрана, и оружие заряжено.
Ари Бен Канаан поднялся над собеседниками, как башня. Он не обратил внимания на драматический монолог Мандрии.
— Завтра мне нужны мундир английского офицера, документы и легковая машина с шофером. Вы, господин Мандрия, ищите судно. От ста до двухсот тонн. Давид, нам потребуется специалист по подделке бумаг.
— Есть один мальчик в зоне, где держат детей. Он, говорят, артист в этом деле, но работать отказывается. Остальное — несложно.
— Я поеду завтра в Караолос и поговорю с парнем. Заодно осмотрю лагерь.
Мандрия чувствовал себя окрыленным. Ари Бен Канаан — вот уж воистину человек действия! Дай ему корабль, дай ему мастера по документам! Да еще форму и шофера! С тех пор как Моссад и Пальмах пробрались на Кипр, жизнь стала такой увлекательной. Ему все больше нравилось играть с англичанами в кошки-мышки. Он вскочил и принялся трясти руку Ари.
— Мы, киприоты, — с вами. Ваша борьба — наша борьба!
Бен Канаан посмотрел на него с отвращением.
— Господин Мандрия, — сказал он, — вам хорошо платят за ваше время и ваше усердие.
В комнате воцарилось неловкое молчание. Грек побелел как простыня.
— Вы полагаете, вы смеете думать, сэр, что я, Мандрия, делаю это ради денег? Вы думаете, я ради денег стал бы рисковать десятью годами заключения и высылкой? С тех пор как я начал работать с вашим Пальмахом, это мне влетело уже в пять тысяч фунтов.
Давид поспешно вмешался:
— Я считаю, тебе нужно извиниться перед господином Мандрией, Ари. Он, его шоферы и рабочие в порту идут на немалый риск. Без помощи греков наша работа здесь была бы просто невозможной.