«Берты? Значит, я был прав, предположив, что ее имя начинается на „Б.“?»
Брейер расстроенно закрыл глаза. «Боюсь, я сболтнул лишнего. Для меня очень важно не нарушать права пациента на конфиденциальность. А этой пациентки – особенно. Ее семья очень известна в обществе, к тому же все знают, что я лечу ее. Так что я очень старался как можно меньше рассказывать о моей работе с ней моим коллегам. Но оказалось, что называть ее придуманным именем здесь, с вами, трудно».
«Вы хотите сказать, что трудно говорить откровенно, постоянно пытаясь помнить о необходимости оставаться начеку, выбирать слова, чтобы не назвать не то имя?»
«Именно это я и хотел сказать, – вздохнул Брейер. – Теперь мне ничего не остается, кроме как продолжать называть ее настоящее имя, Берта, – но вы должны дать мне слово, что никогда никому не расскажете этого».
Немедленно услышав в ответ «разумеется», Брейер вытащил кожаный футляр для сигар из пиджачного кармана, предложил одну из них собеседнику. Тот отказался, и Брейер закурил сам. «На чем я остановился?» – спросил он.
«Вы говорили о том, что изобретенный вами терапевтический метод скорее всего не сможет оказаться полезным в вашем случае – что-то о „неприятной“ причине».
«Да, неприятная причина. – Брейер выпустил длинную струю голубого дыма, прежде чем продолжить свою речь. – Я был настолько глуп, что начал хвастаться своим эпохальным открытием. Я рассказал об этом случае нескольким своим коллегам и студентам-медикам. Но всего лишь несколько недель спустя, когда я был вынужден передать работу с ней другому терапевту, я узнал, что почти все эти симптомы вернулись. Представляете, в каком неловком я оказался положении?»
«В неловком положении? – переспросил Ницше. – Потому что вы оповестили всех об открытии, которого на самом деле могло и не быть?»
«Я частенько мечтал о том, чтобы найти тех людей, которые присутствовали на той конференции, и сказать им, что все мои выводы до единого были неверны. Я не удивляюсь, что меня беспокоит эта проблема, – моя зависимость от мнения моих коллег никогда мне не нравилась. Даже имея основания верить в их уважение ко мне, я не могу избавиться от ощущения, что я обманываю их, – вот еще одна проблема, которая мне мешает. Включите ее в ваш список».
Ницше покорно открыл блокнот и записал эту мысль.
«Но, что касается Берты, я не могу с точностью определить причину ее рецидива. Может получиться так, что мое лечение, как и лечение гипнозом, приносит лишь временное облегчение. Но нельзя исключить и ту возможность, что само по себе лечение было эффективным, но катастрофический итог разрушил все».