Самое страшное заключалось в том, что вскоре после того, как мне приснился этот сон, мой младший брат заболел и в конвульсиях умер».
«Как страшно! – отозвался Брейер. – Как ужасно иметь такой дар предвидения! Чем вы можете это объяснить?»
«Я не могу. Долгое время все сверхъестественное пугало меня, и я действительно искренне молился. Однако последние несколько лет мне кажется, что этот сон не имел отношения к моему брату, что это за мной приходил отец, а во сне проявился мой страх смерти».
Двое мужчин чувствовали себя друг с другом так непринужденно, как никогда, и воспоминания продолжались. Брейер вспомнил, как ему приснилась какая-то трагедия в доме, где он жил раньше: его отец, беспомощный, стоял, покачиваясь, и молился, закутанный в бело-голубую молельную накидку. А Ницше рассказал кошмар, в котором он вошел в свою спальню и на своей кровати увидел умирающего старика, издающего предсмертные хрипы.
«Нам обоим слишком рано пришлось встретиться со смертью, – задумчиво сказал Брейер, – обоим пришлось пережить ужасную потерю в раннем возрасте. Что касается меня, мне кажется, что я так и не поправился. А вы расскажите о своей потере. Как это – жить без отца, без его защиты?»
«Без его защиты или без притеснения с его стороны? Была ли это потеря? Я не могу сказать наверняка. Или это была потеря для ребенка, но не для мужчины».
«А смысл?» – спросил Брейер. «Смысл в том, что мне никогда не приходилось тащить на своей спине отца, я никогда не задыхался под грузом навязанных им мнений, никогда не должен был мириться с тем, что цель моей жизни – это удовлетворение его противоречивых амбиций. Его смерть могла быть и благословением, освобождением. Его прихоти никогда не были законом для меня. Я был предоставлен самому себе в поиске собственного пути, без необходимости вступать на уже проторенный путь. Подумайте над этим! Мог ли я, антихрист, изгонять лживые верования и искать новые истины под надзором отца-священника, корчащегося от боли с каждым новым моим достижением, отца, который бы расценил мои крестовые походы против иллюзий как нападение лично на него?»
«Но, – отозвался Брейер, – будь вы защищены тогда, когда вам было это необходимо, пришлось бы вам тогда быть антихристом?»
Ницше не ответил, а Брейер не стал настаивать. Он учился подстраиваться под ритм Ницше: любые расспросы на пути поиска истины были позволительны, даже приветствовались; но дополнительный нажим встречал сопротивление. Брейер вытащил часы, подарок отца. Пора было возвращаться к фиакру, где ждал Фишман. Теперь ветер дул им в спину и идти стало легче.