В ответе Фрейда прозвучала неожиданная решительность: «Это останется между нами до тех пор, пока я не найду убедительные доказательства. А затем я не буду отказываться от публикации».
Впервые Брейер понял, что в его молодом друге осталось не так уж много мальчишеского. Вместо этого в нем появлялись смелость, желание отстаивать свои убеждения – этими качествами желал бы обладать и он сам.
«Зиг, ты говоришь о доказательствах, словно ты считаешь это объектом научного исследования. Но этот гомункулус не является частью объективной реальности. Это всего лишь конструкт, как идеал Платона. Что могло бы стать доказательством? Можешь ли ты привести мне хоть один пример? И не говори о снах, я не считаю их достойным доказательством, ведь они тоже представляют собой невещественные конструкты».
«Ты сам обеспечил меня доказательством, Йозеф. Ты рассказывал мне о том, что эмоциональное состояние Берты Паппенгейм определяли события, имевшие место ровно двенадцать месяцев назад, – события прошлого, которые не были известны ее сознанию. Однако мы находим их подробное описание в дневнике ее матери годичной давности. Мне кажется, что это достойный эквивалент лабораторным подтверждениям».
«Но это основывается на предположении о том, что Берта является свидетелем, которому можно верить, что она действительно не помнит об этих событиях прошлого».
Но, но, но – вот опять, думал Брейер, появляется этот «демон Но». Ему хотелось настучать себе как следует по голове. Всю свою жизнь он занимал эту нерешительную «но»–позицию, и теперь он ведет себя точно так же с Фрейдом, и с Ницше – и все это при том, что в глубине души он мог предположить, что оба они правы.
Фрейд записал еще несколько предложений в свой блокнот. «Йозеф, как ты думаешь, смогу ли я когда-нибудь ознакомиться с дневником фрау Паппенгейм?»
«Я уже вернул его, но думаю, что смогу получить его обратно».
Фрейд достал часы: «Мне нужно будет скоро возвращаться в больницу перед обходом Нотнагеля. Но пока я не ушел, скажи мне, что ты собираешься делать со своим неуступчивым пациентом».
«Ты имеешь в виду, Зиг, что бы мне хотелось сделать? Три этапа. Для начала – достичь хорошего взаимопонимания „доктор-пациент“. Затем мне бы хотелось госпитализировать его на несколько недель, чтобы понаблюдать за его мигренями и контролировать его лечение. Помимо этого, в течение этих недель мне бы хотелось встречаться с ним почаще для глубинных обсуждений его отчаяния. – Брейер вздохнул. – Но, зная его, вероятность того, что он пойдет на сотрудничество хотя бы в чем-то, ничтожно мала. Какие будут предложения, Зиг?»