выплывающую из-за рощицы болотных деревьев.
Лодка. Слово, одно из первых, с которыми он познакомился, всплывает в сознании легко, как это всегда происходит и с бесчисленными другими словами.
Лодка. Сооруженная из множества длинных узких трубок, искусно изогнутых и связанных. Лодку передвигают гребцы, согласно действуя веслами и шестами. Этих гребцов он знает. Видел раньше, но никогда так близко.
Никогда не общался.
Одна фигура – конус из колец или торов, уменьшающихся кверху; от колец отходят гибкие щупальца, они сжимают длинный шест и отталкивают им от корпуса лодки древесные корни. Рядом пара широкоплечих двуногих в зеленых плащах гребут большими веслами, похожими на совки; их длинные чешуйчатые руки кажутся бледными в косых лучах солнца. Четвертая фигура – короткий приземистый торс в броне из кожистых пластин; торс увенчивается плоским куполом, окруженным полоской блестящих глаз. От центра исходят пять мощных ног, как будто существо в любое мгновение может побежать в любом направлении.
Он знает эти фигуры. Знает и боится их. Но подлинное отчаяние ощущает, только заметив пятую фигуру, стоящую на корме и разглядывающую заросли и искалеченные камни. Эта пятая фигура держит руль лодки.
Тоже двуногая, но более стройная и одета в грубую плетеную ткань. Знакомые очертания, и слишком похожие на его собственные. Незнакомец, но у них общее наследие, начало обоих восходит к соленому морю во многих тысячелетиях и галактиках от этой комической отмели.
Меньше всего хотел он увидеть такую фигуру в этом жалком месте, так далеко от дома.
И когда бронированный пятиног поднял оканчивающуюся клешней руку, указал в его направлении и крикнул, его заполнили покорность и смирение. Остальные устремились вперед, глядя на него, а он смотрел на них – и было на что посмотреть: все эти лица и формы, удивленно бормочущие, обращаясь друг к другу, пораженные его появлением, а потом старающиеся грести согласованно, быстрее, направляясь к нему с явным намерением спасти.
Он приветственно поднял руки. И тут, словно по приказу, колени подогнулись, и теплая мутная вода поглотила его.
В эти последние секунды, отказавшись от борьбы за жизнь, он все равно ощущал иронию без слов. Он пришел издалека и слишком многое испытал. Совсем недавно казалось, что его судьбой, его назначением будет огонь.
Почему-то ему казалось, что утонуть – более приличествующий уход.