— Да, да, это подпись его величества, — подтвердил дон Леонардо, увидевший, что глаз хозяина остановился на подписи.
Первой реакцией дона Диего было послать и короля, и дона Леонарда к дьяволу. Он не забыл, как его в свое время вышвырнули с королевской службы. Теперь же эти умники в кружевных жабо опять хотят заставить его таскать для них каштаны из огня. Но потом он сообразил, что тут есть над чем поразмыслить. Разве это не прямой путь осуществления всех его планов? Не этим ли он только что грезил?
Шесть галеонов, тысяча солдат? Если к ним прибавить его собственные силы, то можно попытаться повоевать за честь короны.
— Его величество высоко оценивает мои качества полководца, — сказал он, вертя письмо.
— Равно как и я, — сказал дон Леонардо.
— Его величество предлагает мне возглавить эскадру, которую он вышлет в Новый Свет.
— Насколько я знаю, да!
— Он присваивает мне звание адмирала.
— Возвращает, дон Диего, и я первый поздравляю вас.
Одноглазый адмирал сложил письмо и небрежно бросил его на пол.
— Когда ожидается прибытие эскадры?
— Она уже на рейде.
— Значит, сегодня выступаем.
— Вряд ли люди успеют отдохнуть от такого перехода.
— Отдохнут на поле боя.
* * *
Дон Мануэль оценил выдумку Лавинии и оставил на ногах Энтони колодки. Когда алькальд Санта-Каталаны вошел в камеру к своему бывшему другу, тот сидел на куче соломы в углу камеры, подтянув к подбородку колени и обхватив их руками.
Дон Мануэль рассматривал пленника с чувством нескрываемого удовлетворения: он сделал отличное приобретение и вот уже второй день не переставал этому радоваться.
— Вы знаете, о чем я сейчас думаю? — спросил он, присаживаясь на плетеный стул, который внес вслед за ним в камеру дюжий стражник.
— Мне плевать на это.
— Неправда, как бы вы ни ненавидели меня и до какой бы степени ни презирали, вас не может не интересовать то, что я собираюсь с вами сделать.
Дон Мануэль помолчал, выдерживая паузу, — ему казалось, что таким образом его слова наполняются зловещим содержанием.
— Но пока я ничего еще не решил на ваш счет, пока меня забавляет одна вещь, и даже не вещь, а... проще говоря, помните о тех ста тысячах, что я не потребовал тогда за вашу голову? Так вот потом я часто жалел об этом. Наша жизнь могла бы пойти совсем по другому пути.
— Это признание дурно звучит в устах благородного человека, каким вы себя, очевидно, все еще считаете.
Испанец сделал вид, что не обратил внимания на эту реплику.
— Судьба делает очередной виток. Если бы мне кто-то сказал еще месяц назад, что я ради Энтони Блада пожертвую еще сотней тысяч, я бы рассмеялся в лицо этому человеку. И тем не менее я сделал это.