– считавшийся одним из лучших подразделений российских Вооруженных сил. Того самого Буданова, полковника с двумя орденами Мужества на груди, история которого стала более чем показательной, продемонстрировав «новое лицо России» – промилитаристской и неосоветской России Путина, где цель опять вовсю оправдывает средства. Напомню: именно на поле между Чири-Юртом и Дуба-Юртом в феврале 2000-го Буданов потерял убитыми несколько своих офицеров, в числе которых был и его лучший друг майор Размахнин. Именно здесь Буданов дал себе клятву во что бы то ни стало отомстить тем снайперам, которые уничтожили его боевых товарищей. Именно отсюда, в конце февраля 2000-го, из боев, его полк перебазировали на 80 километров вглубь Чечни, на окраину селения Танги– Чу (известного теперь всему миру в связи с проблемой так называемых «военных преступлений федеральных военнослужащих в Чечне»), где 26 марта 2000 года, в ночь после выборов Путина президентом России, полковник напился и, решив, что настал час расплаты за те бои у «Волчьих ворот», похитил, изнасиловал и задушил 18-летнюю чеченскую девушку Эльзу Кунгаеву, которую он посчитал той самой во всем виноватой «снайпершей», на основании чего и был впоследствии оправдан как российским общественным мнением, так и российской судебно-государственной машиной, признавшей, что раз полковник совершил «социально мотивированное», значит, и «правильное» убийство.
Впрочем, к Буданову я еще вернусь, – это было продолжение войны, вдрызг перепахавшей всю нашу жизнь… А пока вернемся в Чири-Юрт. В жаркое, почти 50-градусное мучительное лето на исходе первого года второй чеченской войны. В толпу людей, согнанных полком Буданова с насиженных мест и превращенных в изгоев. Бесправных, униженных, голодных, грязных.
Хазимат
Вот и случилось: впервые не в кино увидела опухшую от голода бабушку, и никто теперь не сотрет эту картину из моей памяти. Это произошло почти год спустя после начала войны, в самом центре Чири-Юрта, среди перенасыщенной людской массы, в бывшей школе № 3, восемь месяцев назад спешно, по мере приближающихся бомбежек, прекратившей учебный процесс и превращенной в один из пяти беженских лагерей, существующих теперь только в этом населенном пункте.
Гравюра, как известно, пишется в один цвет. Такова и Хазимат Гамбиева: высохшая статичная старуха-беженка с раздутыми суставами, со вздутым животом – она вся будто выписана черным по пергаменту, без полутонов. Черный рисунок морщин на коже неестественного тона. Обтянутый нос – еще одна линия черноты. Темные обводы обострившихся скул – тоже. Шея, как под веревку… Блокада Ленинграда в Миллениум. И опять – в Европе, которой сейчас куда больше дела до пышных торжеств в честь наступления нового века, чем до Чечни – одной из европейских территорий.